Если бы Нортон непременно поспешил бы закончить их неформальную встречу только обедом, Элен поняла бы его правильно, и не пыталась бы сознательно тянуть время. Это казалось изначальным планом, тем, что и должно было произойти, и даже русло беседы ни к чему их не обязывало, скорее оно было протоптанной тропинкой к тривиальному разговору о свободном времени и хобби, если те были. Мистер Нортон, например, создавал впечатление, что он мог бы любить лыжные курорты. Климатическая встряска, виды, умеренный и относительно безопасный экстрим, а затем горячие джакузи, для которых предпочитаемые им женщины любезно распаковываются из мешковатых лыжных костюмов. Может себе позволить и Швецию, и какие-нибудь Альпы. Могли бы поговорить об Альпах. Вместо этого собрались в кино.
Элен понравилось улыбаться. С Нортоном это было легко. Не вымученно, для создания образа, для отвода глаз от собственной грусти, не в ответ на посредственные шутки, а вполне искренне, потому что по ходу такой странноватой беседы, в духе Алисы в Стране Чудес, улыбка как-то сама собой не покидала, и плотно засела в уголках губ. И самому Нортону очень шла улыбка. Он выглядел еще моложе своих лет, и как будто не суровый адвокат. Элен видела его в зале суда, слышала его речи, блиставшие умом и шармом, но сейчас он ей показывал какое-то отдельное очарование.
Осмотрев свою тарелку, Элен вздохнула, поняв, что больше не осилит, и сложила приборы на пять часов. Затем отодвинула тарелку, придвинула бокал, все это время придумывая ответ, наконец пожала плечами.
– Вы сами говорили, что адвокаты тоже люди очень редко, – Элен и не думала флиртовать, но даже ей уже казалось, что ее слова выглядят флиртом, – Вот мне и удивительно, что мне досталось столько сразу.