Когда Шарлотте что-то очень надо, она делает это не раздумывая. А ещё совершает все, что претит или не претит моральным устоям среднестатистического гражданина, лишь бы польза от этого была. Сейчас ей очень надо было попасть на званый ужин к одному злопамятному Дону, который давным-давно отказался вести с ней дела, едва она плеснула ему виски в лицо, под звонкий отзвук стукнувшихся ледяных кубиков сначала о стенки стакана, а затем и о твердый лоб упрямого мужчины. «Чин по чину», - сказала бы Шарлотта, не выдержав оскорблений на почве сексистских идей гордого Паоля. Но не успела – отправилась гулять. Собственно, ей не очень-то и хотелось иметь дело с этим примитивно мыслящим самцом, но у него была чаша, чьей ценности он не знал, но знала предприимчивая мисс Роксфорд. Баснословные суммы, которые сулили расщедрившиеся клиенты, не просто толкали, а пинали блондинку на откровенно нахальную кражу. И нахальной она обещала быть лишь потому, что в дом проникнуть Шарли собиралась под шумок и, совершенно не скрываясь, миновать охранников, которым запудрит мозги. Оставалось лишь обставить все так, чтобы ситуация сложилась должным образом.
«Найти и опоить» - девиз, с которым ринулась в бой Лотти. Как хищник выбирает отстающих от стада и ослабленных травоядных, так и Роксфорд прижала грудью к барной стойке одного холеного американца, которому выпала честь побывать на летучке местных наркобаронов и просто плохих мальчиков. Мужчина, вернее будет сказать, молодой человек явно не был птицей высокого полета, да ещё и лично не был знаком с Паолем, получив приглашение через третьих лиц, дабы наконец-то познакомиться со своим мнимым благодетелем. И так бы оно и было, не повстречай он на своем пути одну наглую блондинку. Списывая все не иначе как на собственное обаяние, Джек (кажется, его звали именно так) охотно принялся за выпивку, которой его щедро угощала барышня. И которой он решил ставить палки в колеса, а именно отказался брать с собой на, как он выразился, «серьезную вечеринку», без пояснения причин. Но Шарлотта и без него знала эти причины, и, к её неудовольствию, американец оказался чуть более умен, чем выглядел.
Слово за слово, рюмка за рюмкой, и действо переместилось в чужой номер. Со словами «Да-да, я вся горю», произнесенными тоном, что был чуть холоднее, чем айсберг в океане, Шарли укладывает героя-любовника на кровать, многообещающе садиться сверху и, используя подручные материалы, привязывает американца к кровати. А потом, найдя на полу носок, использует таковой в качестве кляпа.
- Ещё немного и я тебе мозги выпущу, - шипит барышня на неудавшегося криминального гения, от чьего беззвучного крика начинала побаливать голова.
Убить мужчину было легко и просто, но пока у Шарлотты был перевыполнен план на трупы в номерах отеля за месяц, так что действовать приходилось несколько иначе. И пока подвыпивший американец что-то бессвязно гундел, блондинка отправилась рыскать в поисках заветной серебристой карточки, которая должна была проложить ей путь в поместье Паоля.

Не слишком озабоченная наличием отпечатков на всех перетроганных ею предметах (за кражу картонок с гравировкой ещё никого не сажали, а за исполнение чужих извращенных мечтаний тем более), Шарлотта беззастенчиво вытряхивала содержимое чемодана американца и, швыряя вещи из стороны в сторону, пыталась найти спрятанное приглашение. Кошелек, прикроватная тумбочка и карманы, что были в наличии на одежде неудавшегося криминального гения, уже подверглись тщательному обыску, которое больше было похоже на потрошение, но, к явному неудовольствию дамы, успехов не принесли. Но, о чудо! Девушка запускает руку в потайное отделение и находит там небольшую, размером чуть больше визитки карточку.
Звук затворяющейся двери и повернутого ключа в замке заставляет блондинку встрепенуться. Сидя на корточках, она неловко поворачивается в сторону входа, едва покачнувшись от излишней спешки. 
- Девственность свою я на днях потеряла, - вылетает из уст Шарлотты быстрее, чем она успевает сообразить хоть что-то. Все-таки слова «язык мой – враг мой» являются правдивыми в отношении мисс Роксфорд на все сто сорок шесть процентов. Право слово, когда кто-то подобным образом интересовался о женских пропажах, иного ответа в голову просто не приходило. Поэтому компенсируя недостаток сарказма и яда в словах, Лотти с дерзким видом смерила верзилу гневным взглядом, мол, ты кто вообще такой, давай, иди отсюда. С учетом того, что барышню, по всей видимости, приняли за путану, которая к тому же промышляет воровством, злость явно была оправдана. Но лучше прикидываться простой и безобидной ночной бабочкой, чем лезть на рожон – умная мысль, которую Шарли решила все же взять за основу.
Однако меж тем повис вопрос – что упустила мисс Роксфорд? Джейк, Джек или как там его, ориентации отличной от гетеросексуальной не выказывал, да и номер был на одного, тогда откуда взялась это разговаривающая куча мускулов в его номере? Друг? Но уж больно они разные для друзей. Решил подключиться к съему дамы? Ещё один извращенец! Коллега? А вот если это правда, то это очень, ОЧЕНЬ МАТЬ ВАШУ плохо. Из этого «очень плохо» надо было как-то выбираться – полковнику придется проверить, сколь падок он на копну волос, высокий мягкий голос и буфера. «Буфера» - подчеркнуть два раза и обвести красным маркером в кружок.
В мгновение ока разъяренная фурия превращается в прекрасную нимфу: и обнаженное плечико кокетливо выставила вперед, и светлую головку наклонила чуть набок, и взгляд томный да скромный из-под длинных ресниц, и игривая улыбка. А слова произносит медленно голосом бархатным да глубоким.
- Предлагаю замять это недоразумение, - она бросает извиняющийся взгляд в сторону американца, как бы говоря: «он сам меня об этом попросил!». Потрошение чужого чемодана барышня была готова повесить на жертву, списав на его жажду попробовать что-нибудь новенького в плотских утехах – разве ж можно отказать клиенту. Любой каприз за ваши деньги, как говорится. Барышня медленно поднимается, ибо сидеть над чемоданом больше не имеет смысла, да и уж больно ей не нравится беседовать в таком положении.
Шарлотта, пользуясь тем, что находилась вполоборота к полковнику и с его же легкой руки почти в неглиже, отводит правую руку за спину и старается как можно незаметней спрятать честно скоммунизженную карточку, дабы и дальше симулировать законопослушную путану. Прятать приходится на манер дам из кинематографа – не в декольте, но за чулок, надеясь, что кружевная полоска и удача помогут пронести ношу незаметно, а мнимое подтягивание не показалось слишком подозрительным. Для проформы подтягивает второй, после чего поднимает руки вверх, словно пойманный с поличным преступник, желая продемонстрировать всю благость своих намерений и собственное беззащитное положение.
- Я сейчас оденусь и уйду, развлекайтесь сами, мальчики.

«А не староваты ли вы, барышня, для таких потерь?», - незнакомец явно не знал толка в комплиментах. И пусть Шарлотта ещё была не так стара, как Моран её малюет, но намеки на почтенный возраст и необходимость ношения совка и веника для песка определенно не добавляли ему плюсиков в карму. Зато у Роксфорд появлялось все меньше поводов строить ему глазки. И не то чтобы дама не была той персоной, что отчаянно хватается за сохранность своего тельца, но отсутствие эффективности превентивных мер говорило само за себя. Обычно хватает нескольких минут, чтобы понять, насколько щедро наградила тебя природа актерским талантом или природными данным, - полковник либо был слишком педантичен, будучи при исполнении, либо сделал второй плевок в адрес барышни. Барышня, что ожидаемо, обиделась. Правда, совсем чуть-чуть – разве ж можно долго дуться на махину для убийств (а именно такое впечатление создавал о себе мужчина)? Обида либо выветривалась сама, либо обижаться, как правило, уже было некому. В конце концов, когда это Шарлотту заботило мнение каких-то шестерок? «Вот и правильно», - мысленно заявила сама себе Лотти, гордо вздернув подбородок.
- Нет, - просто, лаконично, со всей доступной ей упертостью произнесла блондинка таким тоном, словно разъясняла очевидные вещи маленькому ребенку. Подошла к креслу, подхватила платье и, разбираясь в том, как бы его надеть, только потом продолжила:
- Я сейчас оденусь и уйду.
Правда, уйти мешал лишь один факт – закрытая на замок дверь. Что ни говори, а вот выбивание дверей совершенно не подпадало под её способности. Но, накинув платье, Шарли с надеждой бросила-таки взгляд в сторону выхода: ключа в замке не оказалось, как и на ближайших горизонтальных поверхностях, зато незатейливые выпуклости задних карманов полковника ясно давали понять, куда надо запустить свои ручки, если хочешь покинуть помещение по своей, а не чужой воле. И желательно своим ходом. Выйти в окно номера, расположенного на третьем этаже, было если не глупо, то как минимум очень больно, а что-что, но вот боли хотелось бы избежать этим вечером прежде всего.
- Понятия не имею о чем вы. Я не видела ничего кроме безвкусного шмотья и документов, - бесстрастным тоном ответила Шарлотта, запуская руки в златые локоны, словно надеясь небрежным жестом создать видимость годно уложенных волос. По привычке, дабы не выдавать своего напряжения, которое появилось, едва у них с полковником появилась общая цель, взор свой дама отвела в сторону, глядя куда-то чуть левее весьма сурового самца. И можно было подумать, что Лотти и вовсе игнорирует полковника. Но тот, по всей видимости, привык к вниманию, так что Роксфорд все же пришлось изменять своей привычке – чуть запрокинуть голову назад, дабы не разговаривать с чужой грудью, да с претензией на мнимый вызов во всем своем виде, удивленно изогнув бровь, устремить свой взгляд прямо на источник своих новых проблем.
- А вы не создавали впечатление мужчины, который с первого раза не понимает слова «Нет».
Я же сказала, что не знаю, - с нажимом повторила Шарли с толикой злости в голосе. Она страсть как не любила повторять одно и то же.

- Ну, если вы знаете, что она там была, так ищите внимательнее. Может, под комод упала, может, под кровать залетела, может, под вещами завалялась, - тем же тоном парировала блондинка, продолжая гнуть линию недовольного взрослого, беседующего с крайне упрямым ребенком, который сам виноват в случившемся, но до конца не осознает этого. Обижено повела плечом, мол, какая бессовестная клевета, причислять к виновным бедную Шарлотту. - Вы так рьяно перетряхивали его вещи, что немудрено.
Теснения полковником блондинки по направлению к окну напоминали какую-то извращенную пародию на вальс или иной танец, что начинался с медленно наращиваемых чувств и медленным и плавным шагом – девушка под чужим напором отступала след в след, сохраняя между ними одинаковую дистанцию. Единственное, что не совсем вписывалось в общую картину, - Шарлотта завела руки за спину, дабы иметь возможность вовремя узнать о наличии препятствий и остановиться.
- Простреленные ноги – какая прелесть. Вы просто душка.
Вываливаться из приоткрытого окна не хотелось от слова «совсем». Роксфорд делает шаг вперед, подходя к Морану почти вплотную. Шарли обязательно поцеловала бы полковника к лобик, но, к сожалению, ни время, ни обстоятельства не предоставляли шанса для такого маневра, поэтому мужчине пришлось довольствоваться тем, что его ласково потрепали за щечку. После чего, посеяв когнитивный диссонанс в душе убийцы, барышня вкладывает в раскрытую ладонь полковника свою
– Я почему-то даже не против, пообщаться чуть теснее… Только обещайте, что будете нежным, я не думаю, что гипс мне пойдет – он будет невыгодно оттенять мою бледность, - ещё один шажок навстречу нервному военному, пальцы ненавязчиво переплетаются словно в каком-то тошнотворном романтическом жесте. И прежде чем Себастьян пресечет попытку блондинистой фурии, она резко выворачивает ему руку и ударом под коленную чашечку заставляет пошатнуться.
- Оставляю вас испробовать на этом слизняке все ваши приемы, а у меня ещё дела есть, - рука проворно оказывается в чужом кармане, выискивая ключ.
И да даруют вечную жизнь в раю тому, кто придумал убогие замки. Те несколько секунд, которые Шарлотта выигрывает пихнув полковника коленом меж лопаток, хватает для того, чтобы она попала в скважину, повернула ключ и, рывком открыв дверь, выскочила наружу.

Сорваться на бег в ту же секунду ей мешал скользкий пол, поэтому пришлось быстро вышагивать, боясь подвернуть лодыжку, а то и вовсе растянуться на полу, после чего это неудавшееся бегство можно будет назвать «Провалом года». Опасливо обернувшись назад, Роксфорд едва не сбила женщину с ребенком на руках, которая что-то недовольно проворчала предположительно на испанском. Секундное замешательство сыграло на руку полковнику – барышня, отшатнувшись в сторону, на одно мгновение замедлила свой ход.
«Если не сработал план с обнаженкой, действуем по плану Б. И не забывайте, дамы, больше драмы! Истерики, слезы, крики о попытках изнасилования», - в каком-нибудь закрытом женском пансионе примерно в таком ключе сейчас вещает преподавательница по основам манипулирования юным прелестным дарованиям, которым только предстоит войти в суровый жестокий мир. Наверное, именно такая картина и должна вырисовываться у мужчины, совсем недавно утверждавшего, что вывалить добро на барную стойку и пары коктейлей вдогонку достаточно, чтобы получить от подавляющего большинства самцов то, что требуется. Так зачем же его разубеждать в таких суждениях?
Пусть некоторые типичные средства из приведенных выше, как показала практика, не так хороши, то почему бы не воспользоваться другими. Моран, явно сдерживал души прекрасные порывы, в виду наличия свидетелей, что чувствовалось не только в голосе, но и силе, которую подопечный Мориарти вложил в свои последующие действия. По всем признаком получается, что картинно размозжить девичью головушку о косяк под бдительным взором консьержа он не сможет, поэтому Шарлотте крайне не рекомендуется из чужого поля зрения выпадать.
Плечо отозвалось тупой, сковывающей болью, отчего Шарлотта, едва сдерживая ругательства, зашипела, вцепившись в чужую руку, словно дикая кошка с таким усилием, словно желала вспороть плоть до мяса. И пусть до мяса не получилось, но такими алыми полосами Себастьян мог бы гордиться, будь они на спине. Вырываться было бессмысленно – чем больше усилий прикладываешь, тем ниже соскальзываешь по поверхности.
- Пусти! Мерзопакостный…
- У вас все в порядке? – На кривоватом английском спросил консьерж, которого несколько выбило из колеи поведение гостей.
«Ублюдок», - мысленно закончила Шарли, после того как её прервали. Для полноты картины оставалось по привычке влепить оплеуху, но усугублять сложившуюся ситуацию, если это ещё было возможно, как-то не хотелось.
- Нет, не в порядке! – Рявкнула Роксфорд, злобно уставившись на непонятливого итальянца. – Это по-вашему нормально?! Насилие над личность средь бела дня! Изолируйте меня от этого изверга!

Поведение, недостойное юной леди, не смущало только лишь саму Шарлотту, которая продолжала упрямиться, упираясь ногами и проскальзывая по вылизанной до блеска плитке. Тупого бараньего упрямства ей было не занимать - как уже говорилось, упираться было бесполезно – так что полковнику пришлось буквально тащить барышню, словно древнеегипетскому рабу на постройке пирамиды или бурлаку с той самой Волги. Позор, который грозил не только мужчине, но и ей самой заботил даму ещё меньше – ей предстояло покинуть сию гостеприимную страну на следующее же утро (желательно с вазой в чемодане) и не возвращаться сюда, дай боги, очень долго. И уж лучше Лотти падет в глазах людей, на которых ей, мягко выражаясь, исключительно плевать, чем её позволит проделать в себе любимой несколько дополнительных отверстий. Или на что там расщедрится взбешенная гора мышц.
- Ещё одно слово в том же ключе и меня сейчас стошнит, - брезгливо морщась, совершенно серьезным тоном заявила Шарлотта, едва поток жалоб на «любимую» ненадолго прервался. За что, по всей видимости, и поплатилась жалобно взмолившимися ребрами. Удар по руке, как и ожидалось, не принес ничего кроме ноющей боли в собственной ладони. И если до этого момента Роксфорд ещё была спокойна и где-то даже весела, то сейчас она начинала злиться. А когда Шарли злилась, то лучше кому-то иметь стальные яйца или железобетонные, выражающие в материальной форме аргументы, дабы без травм моральных и физических выйти из этого неравного боя. Чем мог похвастаться Моран, было ещё не ясно.
Но достается в итоге все равно бедному американцу – выражения явного нежелания быть снова привязанным и попытки помешать этому были пресечены хлестким ударом. Она даже не почувствовала ничего, столь велика злоба была на обстоятельства и саму себя. И на сей раз конечности мужчины оказались завязаны так, что тканям грозило кислородное голодание, но на резонный вопрос – who cares – получаешь логичный ответ. Nobody cares. По крайней мере, Шарлотту и Себастьяна это точно не заботило.
За разглашение стратегической информации хозяин подарил Добби носок прямо в рот.
- Нахер иди, - немножко фамильярности и бессовестный переход на «ты», раз уж все равно оказались на стадии «дорогая», - сказала же, не знаю я ничего про эту !@#$% карточку ничего.
Явное желание вступить в дискуссию со стороны американца выражалось в достаточно активном мычании, сопении и попытках вырваться. Шарли это не устраивало, поэтому ваза с тумбочки резво опускается на голову жертвы, глазки у которой вмиг округлились, а там и вовсе закрылись.

Зря не зря, но дело было сделано. И узнать, что же скрывал американец, Моран сможет не скоро. А пока будет узнавать, что помешает Шарлотте опять попытаться сбежать? Право слово, ну не привяжет же он её к креслу.
- Он меня бесит, - приводит весомый аргумент Шарлотта, давая пошутить на извечную тему «бабы не только стервы, они ещё и тупые нелогичные существа с другой планеты. Особенно блондинки. Особенно натуральные». -  Вылакал виски на сумму чуть меньше, чем от него и тебя проблем.
Довершение логической цепочки было сопровождены пренебрежительным тоном да недовольным фырканьем с видом «от мужиков одни проблемы». Спорить с этими же мужиками теперь также было бесполезно – вопреки расхожему мнению о том, что у представителей сильного пола прокачен либо мозг, либо мускулы, полковник сочетал в себе как силу, ловкость и прочие физические составляющие бравого бойца, но и наблюдательность. Правда, создавалось впечатление, что дедуктивная жилка нащупывалась лишь временами. Либо же своим вопросом Моран всего лишь пытался подколоть блондинку. Или все было ещё куда тривиальней – узнать истинную причину всей этой свистопляски.
- Серьезно? Сдалась она мне? Пф, – Шарлотта шумно выдыхает, закатив свои прелестные глазки, - я так похожа на мецената, который занимается сексом с жалкими обрюзгшими, пропахшими дерьмовыми сигаретами мужиками за спасибо, а потом коллекционирует визитки, которые в силу своей клептомании стягивает у них? – Вопросом на вопрос без конкретных фактов. И пусть Шарли никогда не была сторонницей переливать из пустого в порожнее, но рассказывать всем о своих планах на вечер она не любила ещё больше.
Блондинка морщится, не скрывая своего отвращения. От одной мысли о том, чего она успела избежать, ей становится тошно. Ещё хуже становится от мысли, что её так просто отсюда не выпустят. Чуть нахмурившись, барышня с легкой руки сметает остатки американского барахла с тумбочки и присаживается на оную, демонстративно минуя кровать, на которой устроился Джек. Хотела было закинуть ногу на ногу, да вовремя одернула себя.

В ответ Шарлотта лишь скалится – монополию на убогие подколы она ни с кем разделять не собиралась.
Как насчет полетать? – Спрашивала у всех Лиза Аррен, а потом сама оказалась вытолкнута в Лунную дверь. Полет из окна - не самое гуманное предложение для простого человека, и оно ещё менее гуманно для персоны, которая боится высоты. Если бы Лотти знала о Магнуссене, то несомненно бы поинтересовалась, не в дальнем ли мужчины родстве и если да, то видеть болевые точки это наследственное, как какое-нибудь генетическое заболевание, передаваемого от родственника к родственнику. Ибо Моран волею случая знал, на что давить, – даже высота третьего этажа приводила Шарлотту в дикий ужас. Да что там третий этаж, взгромозди полковник даму себе на плечи, она бы уже если бы не слегла с головокружением, то молила бы поставить её обратно, а потом бы лобзала поверхность пола.
Поэтому перспектива была воспринята в штыки – вскрикнув, Шарлотта попыталась отвратить процесс вываливания себя в окно. Получалось не очень-то хорошо.
- Ну, валяй! – С нотками истерики в голосе на повышенных тонах парировала Роксфорд. Сердце пустилось в пляс и принялось отстукивать удары так громко, что они гулом отдавались в голове, а к горлу подступил ком, мешающий извергать из себя проклятия и ругательства. Свободной рукой она не могла нашарить надежной опоры, и это не угнетало, это заставляло биться в дрожи.
- Только Джек тебе уже не поможет… Если только не наколдует тебе вторую... А я что-то сомневаюсь, что в нем дремлют задатки великого Мерлина.
Нервный смешок. Рука скользит по облицовке – края мелких камушков оказались не столь сглажены, как обещает теория, и на бледной ладони проступает кровь в местах, где оказалась содрана кожа. Досадное происшествие, к сожалению, нисколько не отвлекает Шарлотту от её панической боязни.

Она отчаянно старалась не смотреть вниз. Зажмуриться, возвести голубые глаза к небу, считать пролетающих чаек, что угодно, только бы не смотреть вниз. Ее не пугала перспектива мучительной смерти путем нанизывания собственного тела на схожие с пиками части забора, словно бабочки на иголку. Это казалось такой незначительной мелочью по сравнению с остальным. Да и по сути метод уже будет не так важен – последствий то не отвратить. И коль собрались думать о грустном, то даме стоило бы призадуматься и о том, что будет после её смерти, о покаянии, о всех грехах и светлых моментах, а может и о том, как исправить сложившуюся ситуацию, или о чем там ещё размышляют в такие напряженные моменты… Но Шарлотта просто не могла – мозг отказывался функционировать в таких жесточайших условиях. Скованная по рукам и ногам собственным испугом она то и дело пыталась сконцентрироваться, уцепиться за происходящее, но взгляд непроизвольно опускался вниз с голубой полоски моря на зелень, раскинувшуюся под окном. Это можно было бы сравнить с тем, как если бы мужчина, пытаясь утопить её, давал возможность на одну толику секунды вырваться из плена – недостаточно для того чтобы сделать вдох, но достаточно, чтобы, увидев искусственный свет ламп, неискаженный водной гладью, ещё больше захотеть жить.
Дикий, истошный визг ужаса, способный оглушить всю Сицилию и близлежащую Италию заодно доносится, едва Моран решается поиграть с госпожой Удачей и дать несговорчивой златокудрой барышне больше аргументов «за», дабы последняя вступила-таки с ним в разговор. Не сказать, что средство было так действенно, как грязно было ругательство Шарлотты, слетевшее с её уст в последующий миг, но чаша весов нехотя склонилась в пользу полковника.
Она не может сказать что-то определенное: в голове полнейшая сумятица, которую Роксфорд не может выразить словами. А может все это и оказалось озвучено, она точно не знала. Шарлотта, находясь в некой прострации, совершенно выпала из реальности на несколько секунд. Девушка, схватив полковника за руки, бездумно взирала на него широко распахнутыми от страха глазами. Губы её были чуть приоткрыты и едва подрагивали от тяжелого, прерывистого дыхания. Хочется оказаться как можно дальше от злополучного окна, забиться в угол, но её держат железной хваткой. Зажмурившись, блондинка подается вперед и прячет взгляд, уткнувшись в грудь Морана, словно причина её испуга, исчезнув из поля зрения, исчезнет и в жизни.
Мысль о том, что какой-то пропуск не стоит таких жертв, начала медленно доходить до Шарли.
- Мне нужна ваза из его кабинета… И… и все, - спустя несколько долгих минут наконец выдает Роксфорд. А затем, очнувшись от своего коматозного состояния, девушка резко толкает полковника, желая быть от него на расстоянии как минимум вытянутой руки. Его руки.

На Шарлотту вновь накатывает обида и злость, покуда страх отступал также быстро, как блондинка отходила от окна к дальней стене комнаты. И если с нежностью у Себастьяна были проблемы, то вот женщин в истерике, похожих больше на разъяренных гарпий, чем на представительниц слабого пола, он должен был видеть на своем веку не одну и даже не две, поэтому и с Шарли проблем не должно было возникнуть. Хотя как будто это уже волновало её, ведь опоенная своим праведным гневом она уж оседлала Буцефала и мчалась на баррикады.
- И все?! – На крайне повышенных тонах переспрашивает Роксфорд, гневно взирая Морана. Причиной гнева было то, что дама было подумала, что полковник держит её за идиотку. Нещадно чешутся руки врезаться кому-нибудь по лицу или хотя бы швырнуть что-то в стену. Беглый взгляд не вычленяет на фоне ни первого, ни второго, и барышня стискивает кулаки так, что кольцо, расположившееся на левой руке, больно впивается в смежные со средним пальцы. – То есть вы мирный коммивояжер, который демонстрирует свое оружие только для того, чтобы продать какому-то олуху?! И к Паолю вы идете именно с этой целью, да? И если бы я сразу все рассказала, вы б взяли меня под ручку и предложили «поторговать» вместе?! А потом бы любовно попрощались и разошлись по своим делам? Ха!
Для Шарлотты казалась очевидной цель посещения Мораном закрытой вечеринки – такие ребята как он просто так не угрожают простреливать что-нибудь за приглашение на ужин, где можно на халяву оторваться. Такие серьезные ребята как он не занимаются такой ерундой как Лотти. И стереотипы об их деле говорили, что хороший свидетель – мертвый свидетель. А Роксфорд, считавшая саму себя, персоной превосходной во всем, не спешила достигать подобного звания в этой сфере. И пусть для самого Морана все было не так очевидно, но кому под силу переубедить самоуверенную мадам в период порыва чувств. Стоит ли говорить, что и просьбы показать приглашение, Шарли исполнить не торопилась. И как минимум потому, что её помешали.
За дверью послышался шум, и уже в следующее мгновение кто-то проворачивал ключ в замке, нещадно дергая за ручку. Шарлотта, единственная, кто находился в поле зрения вошедшего, вмиг замолчала, бросив встревоженный взгляд на Себастьяна, а затем вновь устремила взор на двери. И как раз вовремя – в номер завалилась девушка. И как не крути, но первые мысли в голове Роксфорд были слишком женскими: «Слишком молода, слишком худа, слишком накрашена… ох, господи… Беременная!». Последнее вызывало куда больше шока и в чем-то даже ужаса, чем сам факт того, что её застали почти что на месте преступления. Но в отличие от Шарлотты, рыжеволосая нимфа нисколько не удивилась посторонней особи в своем номере, лишь на первых парах внимательно изучая взглядом незнакомку, склонив голову набок, что делало её похожей на встревоженного олененка даже больше, чем большие грустные глаза.
Повисла неловкая пауза.

Если бы рыжеволосая девица не переключила свое внимание на Морана и продолжала бы в своей несносной манере изобличать Шарлотту во всех смертных грехах, Роксфорд бы убила её собственноручно. Ну, или как минимум приложила бы светлым челом об свое колено, с удовольствием внимая хрусту чужих костей. И за невозможностью учинить физической расправы Лотти заочно окрестила «Бэмби» девушкой легкого поведения и ещё много какими нелестными эпитетами, а затем мысленно же макнула головой в кипящее масло. Что происходило далее, невозможно было описать словами.
В ответ на происходящее единственное, что могла делать Шарлотта, так это играть бровками и пребывать в крайней степени недоумения от разворачивающегося действа, сделав такие же большие и удивленные глаза прям, как у рыжеволосой барышни напротив. И злость вкупе с желанием надавать кому-то затрещин ушли быстрее, чем жена невинно распятого на кровати американца меняла свои настроения, а руки полковника елозили по её талии. Шарлотте хотелось было высказать Себастьяну тактичное замечание о том, что лапать грязных шлюх перед обедом не только неприлично и аморально, но и грозит потерей здорового аппетита и наличием вредоносных бактерий и прочей мерзости на руках, но то было не в её компетенции. Поэтому она предпочла думать о чем-то приятном (почему бы и не о сладком белом винограде, который было бы неплохо раздобыть себе на завтрак?), отвернувшись к стене. От всего этого, начиная с восседания на непривлекательном американце и заканчивая последним визитером, с которого валилась штукатурка, педантичную мисс Роксфорд мутило. До кучи неуемная фантазия давала своей хозяйке возможность подумать, как Шарли сама лапает эту невесть где побывавшую барышню лет -надцати. Являя собой столп целомудрия и консерватизма, блондинка от подобной перспективы в реальность предпочла отказаться. От мыслей о наипротивнейшем отвлекали рассуждения на тему «Боги всемогущие, почему он её просто не пристрелит? Зачем это-то он свои ручонки ей на талию кладет? И это после всего того, что между нами было! И на этого человека я потратила худшее утро моей жизни!». Этим, собственно, и закончились напряженные, преисполненные молчания несколько минут, пока Себастьян разбирался с американской четой.
И к тому моменту, когда же он удосужился обратить внимание своей персоны на скромно притулившуюся у стены Шарлотту, дама уже перестала воплощать собой очеловеченную эссенцию недоумения, женской логики и иррационализма. В конце концов, убийство её не слишком-то удивили или поразили, но являлись весомыми аргументами в пользу сотрудничества.
Беглый взгляд вслед за фривольным жестом мужчины – быть пусть и мертвой, но все же связанной с этим ничтожеством любовницей не очень-то хотелось.
- А ты умеешь быть убедительным. Люблю находчивых мужчин.
Для полного согласия оставалось лишь удостовериться в том, что вдвоем можно будет попасть на сегодняшний праздник жизни. Шарлотта задирает подол и жестом бывалого фокусника извлекает на свет божий карточку.
- Стоять! – Выставив левую руку вперед, инстинктивно проводя линию личного пространства, за нарушение которой полковнику последуют санкции. – Иначе я её порву, и никто никуда не пойдет.
Краем глаза следя за Мораном (боясь при этом заработать косоглазие), Лотти бегло читает содержимое приглашения, удостоверяясь в том, что на званый ужин могут придти двое. Что ж, если полковник этого хочет, так тому и быть, Шарлотта скроется от него со своей находкой быстрее, чем он сообразит, что к чему, а потом, как говорится, хоть потоп.   
- Она остается у меня, - карточка переходит в иное секретное, первое по популярности среди женщин хранилище, - мне же нужна хоть какая-то иллюзорная гарантия, что я как минимум попаду сегодня к этому идиоту целой и невредимой.

Роксфорд хотела было вставить язвительное замечание, выразившееся в вопросе о том, в какой степени воспринимать слово полковника «везде» и будет ли тот в редких случаях отворачиваться, но её прерывают быстрее, чем с её губ слетает хоть звук. Причем прерывают вовсе не для того, чтобы для разрядки обстановки пустить какую-нибудь острую шуточку, напротив, мужчина лишь сгущает краски, ставя бедную девушку в жесткие рамки. Принципиальной Шарли было больно, больно почти на физическом уровне осознавать, что она не может возразить. А как хотелось! Аж язык зачесался, так хотелось ответить это лаконичное «Вот ты собрался, ты и иди. А я буду лежать на диване и предаваться лени». Но акулий оскал и демонстрация силы, за которую бесспорно полковника можно было бы и уважать, делают свое дело – барышня демонстративно кривит губы, брезгливо морщась, словно манерная аристократка забредшая из спального района в какую-то городскую трущобу, где вишенкой на этом пирожном из омерзительных пейзажей были режущие чуткий слух отвратные звуки.
Дама пытается промолчать – глубокий вдох и выдох, сейчас не та ситуация, когда можно давать волю языку в плане отпускания не самых лучших замечаний в чужой адрес. Шарлотта прикрывает на миг глаза. Если бы ей платили каждый раз, как обещают довести до оргазма криков и мольбы о прощении, то ей бы не пришлось сегодня имитировать чужую карманную собачку. Благо, что поводок с намордником не нацепили, хотя с этого джентльмена станется.
- Я так понимаю, сегодня будет разрушен миф о том, что только девушки ходят в туалет с подружкой.
Тошно, как было ей от всего этого тошно. Небрежным движением руки откидывает златые пряди с плеча за спину и бесшумной тенью проскальзывает мимо мужчины в коридор, остановившись лишь на мгновение, когда поравнялась с полковником, дабы бросить на того изничтожающий взгляд, который так и говорил, что мысленно барышня поимела полковника уже во всех смыслах. Причем в самых плохих и с применением насилия. Вот вытащить бы его пистолет, и спесь, наверное, исчезла бы быстрее, чем от осознания, что карточка была под самым его носом. А как бы повеселилась Роксфорд… М-м-м.

Что ж, Шарлотта была более, чем просто довольна, когда довольная мина полковника аккуратно стекла на пол, а сам обладатель награды за самую доброжелательную улыбку года отказался от перспективы состязания в остроумии. Как, собственно, и предполагалось. К традиционному роксфордскому «Пфф… самцы!» добавилось мысленно «тупые наемники». Главное, чтобы оно так и оставалось мысленным. Тем самым барышня могла считать себя вполне отомщенной, хоть и не слишком честным и чистым путем. Шарли никогда не любила прибегать к технике «типичная баба», однако, что как ни методичное выклевывания мозга может допечь любого мужика? Правильно, только это. Ведь как не крути Себастьян остается мужчиной со всеми своими длинными извилинами и изворотливым умом, чье существование впрочем отрицалось самой Шарлоттой. И вот сейчас выдал вполне ожидаемую реакцию на прилетевшие в его раздутое мужское эго мелкие камушки. А большего и не требовалось. Пока. В конце концов, у них ещё весь день впереди, и кто знает, что может случиться за это время.
- Шарлотта, - обронила дама как бы невзначай, но во всем её виде, в каждом слове сквозило едва уловимое одолжение. Одолжение, которое делалось полковнику в виду её великодушия и благородства, и никак иначе. - И я надеюсь, что к 12 мы покинем этот бал. Сутки с Вами - непростительная роскошь.
Подчеркнутая вежливость портилось интонационным выделением слова «Вами», в котором так и сквозило пренебрежение, затаенная обида и даже высокомерие. Последнее дополнялось гордо вздернутым носом да демонстративным смотрением в противоположную сторону из-под полуприкрытых век с некой притворной леностью и важничеством. Но как бы павлин не расправлял свои перья, роль первой скрипки принадлежала тигру.
Роксфорд не пожелала обременять свой желудок хоть чем-то кроме чая и круасана. Невыносимая жара, грозившаяся разыграться сегодня днем, отбивала всякое желание попробовать стейки, что так и источали притягательный аромат, от которого можно было в иной день захлебнуться слюной, - к горлу подступала тошнота. И к превеликому сожалению англичанки, на Сицилии не желали предоставлять гостям нормальный чай. В понимании Роксфорд, выросшей на поставках прямиком из Индии, в понятие нормальный чай не входила травянистая байда из пакетиков. Её хрупкий девичий организм жаждал всего ничего – простого листового черного чая. Но боги были глухи к её мольбам, и пришлось довольствоваться этим. Так что когда набравший всего самого, по его мнению, вкусного Моран вернулся к их столику, за который уселась разочарованная Шарлотта, то мужчина мог застать свою узницу с печальным личиком, уныло дергающей многострадальный пакетик с чаем вверх-вниз слишком неаккуратно, отчего брызги разлетались в разные стороны, окрашивая белоснежную скатерть в блеклый коричневый цвет.
- Приятного аппетита, - вымолвила Шарли и с удвоенной энергией принялась топить пактетик в своей кружке.

Пакетик был выжат, а после смачно шлепнулся на блюдце, что было под рукой у блондинки. Если бы это было плавание, то высших оценок бы не поставили – не слишком технично, скатерть вновь заимела несколько небольших пятнышек, совершенно искажавших доселе непревзойденную белизну. Затем сосредоточенно, словно химик с взрывоопасными реагентами, Шарлотта без малейших колебаний отмерила, а затем отправила в последний путь три ложки белоснежного песка в свою чашку, после чего принялась методично помешивать гремучую смесь, которую скорее можно было назвать сахар с чаем, нежели наоборот.
- Серьезно? – Переспросила Шарли, аккуратно примостив ложку рядом с использованным пакетиком. - Я не имею склонности, прислушиваться к чужой пустой болтовне.
Пояснение звучало словно оправдание, хотя как можно оправдывать то, чего ты даже не совершал. Шарлотта немного приврала, когда сказала, что не склонна слушать чужие разговоры. На самом же деле, уловив приблизительный смысл беседы, навострила ушки, чисто из любопытства – вспомнит ли кто, что парочка, нашумевшая утром в коридоре скрылась в том же номере, откуда чуть позднее выпала рыжеволосая кокетка. Но делать выводы было рано, ведь вряд ли весть о всех подробностях преступления разнеслась так быстро по отелю, дай боги, если персонал отеля сам установил, из какого номера выпорхнула их гостья. Однако даже это было способно развеять скуку.
Роксфорд с недовольным видом качает головой, словно была согласна с доводами Морана – как нехорошо, что их сейчас обсуждают. После чего барышня делает глоток, а затем опускает чашку на блюдце, чуть поморщившись – сок явно был бы лучше этой ерунды, которую итальяшки смели обозвать чаем.
- Como mal educado, señor,* - нравоучительным тоном произнесла Лотти, повернувшись лицом к испанцу, который так удачно, по мнению полковника, изображал саму блондинку. Тот обернулся на замечание, узнал первоисточник своих пародий, и даже вроде бы постыдился. Сочтя свою миссию выполненной, Шарли, в сердцах надеясь, что испанец все-таки подавиться, добавила: - Mejor prestar atención a la comida, o estrangulador.**
Дама в лице Морана от грязных сплетен прекрасным рыцарем спасена, теперь можно и поесть. Надломленный круасан оказывается, по мнению придирчивой англичанки, каким-то суховатым и отправляется едва ли не в чашку с початым чаем. Отряхнув руки, дама достает из сумочки мобильник, дабы посмотреть время, делает какие-то мысленные подсчеты. «Все должны успеть», - мелькает в светлой головушке, и клатч уже вновь висит на спинке стула. Подозвав официанта, Лотти вручает ему непонравившиеся яства и требует замены. И покуда пчелка-трудяга улетела исполнять волю клиента, оставив того пока ни с чем, Шарлотта переключила внимание на мужчину.
- Мне нужно платье, - ни предложение, ни каприз, а констатация факта. Полковник сказал, что ей придется следовать за ним по пятам, она ничего не имеет против. И если ему что-то внезапно понадобиться в магазине с платьями или, прости господи, дамского белья, она безропотно пойдет за ним, как послушная девочка. Сейчас, как оказалось, Моран ОЧЕНЬ нуждается в платье, что ж делать – придется идти. Но пускай сначала докушает, ибо на шопинг нужны силы. Кусочек нарезанного блинчика с тарелки мужчины перекочевывает в руки к Шарлотте, а затем и в пищевод. – Жена я убогой мафиозной шестерки или где?
Выхватывает салфетку, случайно обронив на стол ещё несколько, вытирает пальцы и, скомкав, отправляет целлюлозно-бумажное творение на край стола.

*Como mal educado, señor - Как невежливо, господа
**Mejor prestar atención a la comida, o estrangulador. - Лучше уделите больше внимания пище, иначе подавитесь.