У Ирен кружилась голова.
От запаха роз, что украшали вход во дворик, от вечерней легкой, едва уловимой прохлады, что сменила душный жаркий день, от хрустальной, звенящей безветренной тишины, что практически невозможна в большом городе, от шампанского, которым Нолла отмечала свой удачный дебют...

И, конечно же, от мужчины, с которым она провела остаток вечера.
Джефф задержался у входа. Ирен скользнула в дворик и, не доходя до двери дома, остановилась в ожидании. У нее все еще кружилась голова.

Справа послышался легкий шум. Девушка не обратила на него внимания. Это мог быть, кто угодно: от бродячего кота до ночной птицы.

Выстрел раздался неожиданно. Слишком громко для такой кристалльно чистой тишины. Что-то обожгло предплечье, и Ирен вскрикнула. Больше от неожиданности, чем от страха или боли. И то, и другое, пришло мгновеньем позже, в том же порядке. Девушка в растерянности, все еще не осознавая, что же произошло, закрутила головой.

Ирен била крупная дрожь, совсем не характерная для теплого летнего вечера. Осознание того, что произошло, пришло не сразу, но запустив свои липкие щупальца в сердце, уже не отпускало.
Страх твердил одно: ее хотели убить. Кровь на руке подтверждала догадку, и другие аргументы уже не рассматривались. И все равно было, что предплечье находилось слишком далеко от возможности смертельного ранения - страх твердил свое: ее хотели убить.

В один миг изящный кованый заборчик, деревья, огромный дом с яркими окнами - все стало враждебным. Ирен дрожала, прижимая к себе раненую руку. Кровь сочилась сквозь пальцы, и девушка тихонько, почти незаметно всхлипывала.
И даже когда подошел Джефф, не смогла сказать ни слова. Только прерывисто замотала головой и показала окровавленную ладонь.

Ее хотели убить. Именно сейчас, когда не было повода задумываться о несчастьях. Когда всего минуту назад сама мысль о возможной беде была кощунственной. В голове все путалось, не находя нужного направления.
В доме начиналась суматоха. От прежней прозрачной тишины не осталось и следа.

- Почему? - еле слышно спросила Ирен мужа.
И этот вопрос в тот миг ни на секунду не показался ей глупым. Даже несмотря на то, что Джефф вряд ли мог знать ответ.

Джеффа позвала спустя целый час причитающая медсестра. Она разносилась речами, что, мол, не дело это - тащить слабую девушку через полгорода. И вообще, ей будет гораздо полезнее остаться на ночь здесь. И, конечно же, безопаснее.

Но Ирен, сидящая на больничной койке, была зла и непреклонна. Оставшись наедине с мужем, она сразу перешла к главному:
- Забери меня отсюда! И помоги выпутаться из этого...
Девушка с недовольством показала на дурацкую больничную накидку. Платье все равно было безнадежно испачкано, так что в ней все равно не было необходимости.

- Никакого такта! - Ирен была возмущена, и это сквозило в каждом ее слове и в каждой интонации. - Да какая им вообще разница, что со мной случилось? Какое им дело до моей личной жизни? И это врачи, которые знают, что у меня стресс!
Несмотря на всю внешнюю бойкость, девушка была права. Просто стресс проявил себя в раздражении и злобе.

- А что будет, когда приедет расспрашивать полиция? Джефф, - голос Ирен стал более спокойным и даже немного растерянным, - я поняла, что очень о многом не хочу рассказывать. Кажется, я все это время была совсем не пай-девочкой.

Дом, в котором Ирен жила уже не первый год, вдруг показался таким чужим и далеким. Как будто она покинула его в какой-то прошлой жизни. Столько всего произошло за вечер. Даже не событий - слишком много было мыслей, еще больше - предположений, но больше всего - вопросов.

Много кто угрожал ей. Особенно изобретательны были прижимистые идеологически верные чужие мужья. Со всех сторон неприятные личности: их верность состояла только в нытье и нерешительности, а за ужин в ресторане они планировали получить, как минимум, любовь до гроба. А получали только неприятности. По доброй воле певичка никогда не связывалась бы с ними, но такие вот "принципиальные" иногда высоко продвигались по службе, и, чтобы воспользоваться их услугами, приходилось идти на крайние меры.
И кто знает, кто из этих обманутых решился на месть. Именно сейчас, когда она начала новую жизнь и избавилась от необходимости общаться с ними. А может, именно поэтому?

Ирен указала Джеффу на перевязку и только улыбнулась - пожимать плечами было еще слишком больно.
- Помоги мне снять платье. А лучше разрежь и избавься от него. Не люблю плохие воспоминания.

Завтра обещала прийти медсестра. Милая женщина, но такая болтливая.
- А когда будет полиция? Странно, что они еще в больнице на меня не набросились.

Странное оно - восприятие. Объективность - самая большая ложь, которую придумало человечество. Разве она может существовать, если все события так или иначе проходят через личное восприятие и могут быть расценены по-разному, в зависимости от многих и многих факторов? Беспристрастность - выдумка, бессмысленный аргумент в споре.

По прошествии всего лишь какой-то четверти часа все произошедшее уже казалось Ирен дурным сном. Такого просто не бывает на самом деле. Не с ней. И повязка на больной руке: ну мало ли, ушиб, порез - что еще там происходит по чистой случайности? В этом ее мире был ее несравненный Джефф и не было никаких убийц. Только летние ароматы, вино и глупая перевязка.

Девушка поцеловала мужа в висок и сделала глоток из бокала.
- Прости, - улыбка на ее лице была скорее умиротворенной и мечтательной, чем дразнящей. - Я не хочу, чтобы это повторилось. Кто знает, насколько удачливым он может оказаться во второй раз.
Мысль о том, что стрелять могла какая-нибудь ревнивица-жена, в голову не приходила. Женщины ненавидели ее молча.

- Ты думаешь, они найдут его? - конечно же, речь шла о полиции, но уточнять необходимости не было. - Им для этого придется закопаться во все мои старые темные делишки. А мне бы этого очень не хотелось.

Ирен снились герберы в родительском саду. Когда она была совсем крошкой, мать выделила ей небольшую клумбу, огородила плитками разноцветного стекла и позволила выращивать то, что ей захочется. Девочка попросила "вон те красные цветы" из глянцевого журнала, и родители достали несколько побегов. Время шло, но Ирен так и не изменила своим пристрастиям - на ее клумбе все лето цвели герберы.
В своем сне девушка распевалась на террасе. Сложно представить себе более традиционную для дома семьи Адлер картину. Ирен нравилось петь, родителям нравилось, что она столько времени уделяет развитию природного таланта. А легкий знакомый цветочный аромат был последним штрихом к подправленной памятью картине счастливого детства.

Проснулась Ирен от звука шагов. Казалось, кто-то крался. Девушка насторожилась - Джефф никогда не стал бы так делать. К тому же, шаги были точно не его - острый слух оперной певицы мог различить столько полутонов, чтобы безошибочно определить по походке кого угодно. Это был не Джефф, но шаги были точно знакомыми.
Спросонок, девушка очень долго пыталась сложить два и два, и понять, что делает Лео в ее доме. Поэтому, когда очевидный ответ все же пришел в ее голову, дверь в комнату скрипнула и слегка приоткрылась. Гость изучал помещение.

Если бы Ирен сообразила немного раньше, можно было попробовать хотя бы спрятаться, а лучше - постараться сбежать. Но теперь этот вариант выглядел самоубийством. Девушка притворилась спящей. Лео просунул в комнату нос: идеальная картинка, комар носа не подточит - все же Ирен была хорошей актрисой.
Послышался первый, очень осторожный шаг - гость решил, что пора входить.
Лежащая в постели девушка оцепенела от страха.

Мысли в голове Ирен метались, как ошалелые. Если Лео один раз уже пытался убить ее, то что ему помешает сделать это снова? И уж с такого расстояния, да еще и среди бела дня он точно не промахнется. Если бы курс практической психологии был чуть длиннее и хотя бы немного связан с реальностью, возможно, так неудачно сыгравшая с огнем певица сейчас хоть немного представляла бы, что можно сказать, чтобы отвлечь убийцу от порочных мыслей.

Да, ее поступок вряд ли можно было назвать красивым. Она ведь не только обманула влюбленного - она еще и забрала у него друга. Они с Джеффом сделали это изящно, не особенно задумываясь о чувствах проигравшего. И быстро забыли о произошедшем. А вот Лео не забыл.
Может, стоило попытаться воззвать к былым чувствам? Но ведь они его и погубили. Посмотреть в глаза? Нажать на курок в темноте легче, чем убить того, кто смотрит на тебя. Даже если этот кто-то причинил ужасную боль. Особенно если этот кто-то причинил ужасную боль.

Ирен собиралась с силами, чтобы открыть глаза. Было страшно - неимоверно страшно. Но нерешительность грозила вероятностью не успеть этого сделать уже никогда. В висках стучала кровь, приглушая внешние звуки. Девушка едва успела глубоко вдохнуть, готовясь к активным действиям, как за дверью раздался голос мужа.
Выдохнула Ирен слишком громко, но сейчас это уже не имело значения. Открыв глаза, она увидела, как Лео оборачивается к Джеффу. И совсем уж краем глаза заметила пистолет в его руках. Он что - снова собирался стрелять? В жилом доме, с утра? Месть совсем затуманила его мозг, лишила разума.

- А как ты думаешь? - голос незваного гостя стал ниже - видимо, стал больше курить.
Волнение в голосе тоже было, но больше - угрюмой решимости. Ирен увидела, как Лео поднял правую руку и направил дуло оружия в грудь Джеффу. Забыв о рассудительности, девушка вскочила на ноги, в надежде взять с подставки тяжелую вазу и ударить бывшего любовника по голове. Но просчиталась: кровать издала слишком громкий звук в утренней тишине, и внимание убийцы снова вернулось к ней.

Ирен быстро-быстро закивала, пытаясь успокоить даже не Джеффа, а, скорее, саму себя.
- Полиция, да, - голос все еще дрожал, и девушка искала поддержки в объятиях мужа. - Ты успел позвонить?
Вся эта история с ныне вполне известным недоубийцей вроде как подошла к концу. Сейчас у Лео вряд ли будет возможность выкинуть еще что-то. И она, и Джефф за этим проследят. Но все же сердце ее не находило спокойствия.

- Я струсила, - Ирен не могла удержаться от неутешительных признаний. - Я так испугалась, что не могла пошевелиться. А ведь я узнала его еще в тот момент, когда он вошел в дом. У меня было время хотя бы спрятаться или позвать на помощь.
Ей было обидно за этот страх. Она получила свой урок: если разбиваешь кому-то жизнь, возможно, этот кто-то сможет разбить твою. Ирен боялась смерти. Ей нравилась ее жизнь, особенно сейчас - рядом с таким невероятным мужчиной. Ей нравился театр, ей нравилось петь, ей нравилась слава, и она безумно любила своего мужа. И ничего из этого она не готова была потерять.

Но она была непредусмотрительна. Да, девушка начала себя корить еще тогда, когда влипла в судебную тяжбу с бывшим любовником. Будь она немного подальновидней, возможно, смогла бы подумать обо всем заранее и обеспечить себя более надежной защитой. У Лео было, что скрывать. Тогда ей невероятно повезло, сейчас - еще больше, чем тогда. Но вот так полагаться исключительно на удачу - не слишком разумно.

Ирен подняла глаза на мужа, и сердце ее снова застучало, как безумное. Что было бы, если бы бывший друг передумал и все же выстрелил в Джеффа? Девушка вздрогнула.
- И еще я испугалась за тебя.