Понятие “лучше бы я сидел дома” давно перешло в строгое табу для доктора Уотсона, так как грозило остаться единственно фразой что он повторял в новой жизни. Впрочем, начинать нужно было еще с того момента, когда выпускник Лондонского университета, горя желанием спасать и помогать, поставил свою подпись под пятилетним контрактом в жарких странах, возможно, именно там начинался отсчет его продолжительно адреналиновой зависимости, которая привела его к сожительству с Холмсом, а позднее и к конкретным событиям, что стали чуть более опасны чем прыжки по крышам без страховки. Не являясь фаталистом, Джон, конечно же, эту идею отвергал, но задумывался порой, что упади на него лет десять назад, к примеру, кирпич, то в некоторые особо опасные моменты жизни, он и правда бы сидел дома. Где-нибудь за городом. С детьми, женой и пивным пузом. Ну и ужасы ему в голову то лезли.
В Афганистане он про дом думал редко, признаться честно там был не особо много времени чтобы размышлять на темы отвлеченные, потому что пули, кровь, порой кишки, и это не просто красивый эпитет, лучше было не думать. Лучше делать, шить, тащить, спасать, и все отведенное до автоматизма. Называя Шерлока отлаженным механизмом, Уотсон вспоминал, что и сам не так давно стал испорченной системой спасения солдат, когда его шестеренки подверглись нападению тремора, а перед этим лихорадки и тифа.
В Лондоне, его посещала мыль “лучше бы мне не сидеть дома”, особенно когда по квартире разносился характерный запах палёной кожи, волос, кислот, и прочих не приятных для восприятия запахов. Даже его больные, которых привозили с портовых районов города порой пахли, как светские дамы по сравнению с бегущим за огнетушителем Шерлоком. Джон это не упоминал, зная, как друг может обидеться по этому поводу, а потом опять прожжённые свитера, новые джинсы, еще печень ему красть в знак извинения. А он бы, хоть раз украл булочки у миссис Хадсон в честь подобного.
Зачем он сегодня решил пойти ночевать к Саре? У Шерлока было относительно благодушное настроение, так что убивать нервные клетки оскорблением и нытьем он явно не собирался. Да, в квартире стоял такой дубак, что даже в куртке было холодно, особенно еще не до конца адаптировавшемуся Джону, но его комната была этажом выше, и там всегда было теплее. Видимо, это было какой то условный рефлекс, когда ты уже перенасыщался нахождением и бегом за гением дедукции, и просто хотел отключиться, пускай и на жестком диване, но там где тебя предварительно накормят домашней едой (без намека на спагетти и китайские приправы) а утром ты проснешься от бормотания телевизора, а не от того, что кому-то срочно нужно рассказать про новый эксперимент. А завтра все равно все началось бы заново, учитывая, что главный поставщик дел для Холмса был не только на свободе, но еще и порядком не в себе. Джону казалось, что еще немного и его излишняя адекватность, в некоторых вопросах, будет отклонением от нормы.

Когда за три квартала от нужного дома, ему в нос сунули тряпку с характерным острым запахом, Уотсон еще успел подумать, что лучше ездить на кебе, или… сидеть дома.

Вырубать людей дело было мало того что незаконное, но еще и подлое. Особенно тех, что меньше года назад еще сидели на сильной дозе морфия. Ощущения были запредельные, будто кто-то долго пытался разбить его голову о кафель. Кафель. Да, плюс он лежал на чем-то твердом, холодном, и воняющем столь же дурно, как та тряпка. Джон бы сказал чем, но рецепторы взбунтовались после прошлого нападения. А вечер обещал быть весёлым. Вряд ли, это Билл решил позвать его в бар таким образом, или Майкрофт не нашел больше заброшенных складов. Почему люди так любили таскать Уотсона по подозрительным местам? У него на лице было написано, затащи меня на склад, я обожаю темные и заброшенные места. Психи чертовы.

Судя по звукам, к нему кто-то обращался. Вот это сервис, только очнулся, а тут уже и люди подоспели. Хоть не нужно валяться тут мешком без дела. Правда слова до Джона доходили долго, потому что травма головы после падения на кафель, и остатки дряни в организме, которая недавно усыпила его, совершенно не располагали к светской беседе. Убийству, да, но не больше.

Джон пару раз моргнул, собирая мысли в кучку. Кучка была безрадостна, скудна, и не имела положительный вариантов развития событий. Ну, хотя бы руки ему не связали, что наталкивало на мысль “любая попытка к бегству приведет к дырке в любой части тела.” Как ни странно, во второй раз это было уже не так страшно. Конечно, если не касалось груди и головы. Доктор моргнул еще раз, и наконец сев, поймал фокус на вертикально соседствующим с ним телом.
Но, не сказать, чтобы это помогло ему вспомнить. За один день Джон видел столько людей, в участке, на расследованиях, в больнице, что совершенно неудивительно, как он умудрялся забываться даже имена девушек. Имена мужчин он не запоминал тем более. Хотя в памяти доктора до сих пор был сохранен полный список парней, которые умирали на его руках в Афганистане, и те что оставались живы, тем более, его взвод, но вероятно на этом память его была забита.

Или же нет?

- Вы парень Молли? – ей Богу, не поспорь они с Шерлоком на счет его сексуальной ориентации, черта с два Джон его вспомнил. Но… судя по месту и факту их встречи, последнее о чем нужно было заботиться, гей этот Джим, или нет. Молли, кажется, все равно будет расстроена. Ну, тоже ведь, дар иметь надо, собирать всяких подозрительных личностей. У кого какие предпочтения.
“Судя по предложению, спор выиграл Холмс,”- нервно усмехнулся про себя Джон, после следующей фразы. И судя по этому смешку, он немного нервничал. Ситуация к этому более чем располагала.
- А причину этой просьбы я могу узнать? – Джон решил не сразу бросаться на оппонента с кулаками, памятуя о дырках в голове. Да и предложения его не шибко нравились. Особенно в бассейне. А еще и в раздевалке.