Себастьян никогда не делал тайны из своей принадлежности к тем слоям общества, общества которых как правило сторонился. Не то чтобы ему были неприятны развлечения светской молодежи, его фамилия даже значилась в списке членов пары заведений на Сент-Джеймс, а от отца досталось членство в Харлингхам и ежегодное приглашение на обновление полей для гольфа, которое он периодически игнорировал. В Треввелерс он наоборот захаживал достаточно часто и в силу заслуженной славы местной кухни и просто из банального интереса, в конечном счете членство здесь заслужил он сам.
Вот и сейчас прием в честь очередной благотворительной чуши собрал в опасной концентрации весь Лондонский свет. Себастьян на таких приемах откровенно скучал и посещал их только в силу жесткой необходимости, в частности здесь у него была назначена встреча с человеком, с которым он не мог бы пересечься ни при каких иных обстоятельствах, чтобы к этой встрече не проявили досужего внимания американские партнеры его визави. Однако встреча уже состоялась, и настроение Себастьяна, несмотря на ее успешность, в целом медленно и верно портилось. В частности и потому, что пришел он без спутницы, что вызывало совершенно ненужный и напрасный интерес со стороны женской части его знакомых. Кто-то хотел затащить в постель по старой памяти, кто-то хотел познакомить с просто очаровательной и такой одинокой подругой, кто-то и сам был очаровательным и одиноким. Не сказать, чтобы полковник был ловеласом, или наоборот, избегал женского общества, но при его текущем характере работы постоянные связи, особенно в этом обществе, были как-то ни к чему. Поэтому за последние годы, с тех пор как он вернулся и окончательно осел в Лондоне, он заслужил скорее интригующую женское самомнение репутацию затворника в высшем свете. Во всяком случае в причинах интереса к себе на подобного рода вечеринках он не сомневался.
Вот и сейчас, он краем глаза уловил как какая-то женщина заинтересованно повернулась, глядя на него. Внутренне поморщившись он вежливо кивнул в ответ и замер в приятном удивлении. Серая мышка в предверии зимы сбросила шкурку неуверенности? Он оглянулся по сторонам, высчитывая кто же из этих напыщенных джентльменов рядом с ней мог бы привести ее сюда, или обладал достаточным правом, чтобы увести ее с собой, но не заметил никого, кто ревностно перехватил бы ее взгляд. Что ж, остаток вечера обещал быть по крайней мере интересным. Полковник сделал несколько шагов, преодолевая разделяющую их подвижную говорливую толпу и жестом подозвал официанта с напитками.
- Миссис Гарднер, - улыбнулся он, протягивая ей бокал с шампанским и выбирая второй себе, - или, - он скользнул взглядом по ухоженным рукам, отмечая отсутствие вериг и  кольца, и удивленно поднял бровь, - я ошибся?

Отредактировано Sebastian Moran (2014-05-02 22:16:16)

- Просто Себастьян, - рассмеялся он, - я думаю вы вполне можете позволить себе называть меня не столь официально, как скорее всего, вы называли своего мужа. В конечном счете, - он пожал плечами, - мы, оставшись наедине, занимались гораздо более предосудительными вещами. Тем более вы, как оказалось, мне за это благодарны.
Она узнает конечно и его фамилию, и его статус, и адрес, и даже в какой-то мере официально декларируемые связи. Это без сомнений. Лондон высшего света по сути не более чем большая деревня, все знают всех, а если кто-то кого-то не знает, то это решается просто за бокалом бренди, или за пару минут легковесной женской болтовни о том, о сем, что подчас бывает куда как опасней. Но сейчас ему хотелось посмотреть насколько же она в действительности отбросила свои привычки. Это было странное чувство, сродни гордости старшего брата что ли. И Себастьян позволил себе легкомысленно потратить остаток вечера на него.
Посмеявшись сам над собой за то что в силу машинальной вежливости поставил даму в неловкое положение, он аккуратно взял из ее руки один из бокалов, наполовину пустой и опустил его на поднос как по волшебству возникшего рядом лакея.
- Ну что вы, вы гораздо более интересны мне как трезвый и очаровательно-ироничный барьер от местных дам, миссис Гарднер.
Светская болтовня вставала привычным заслоном между ним и собеседницей, умение наговорить много слов по сути не сказав ни о чем, пока он исследовал ее, увлекшись внезапно этой метаморфозой.

Отредактировано Sebastian Moran (2014-05-02 23:15:00)

Себастьян легко рассмеялся. В ее присутствии он вообще был усмешлив, даже тогда в подвале, шутил, помнится.
Она создавала странное чувство безопасности, вседозволенности, ударить такую с должным обоснованием и соблюдением приличий - снесет безропортно. И потому хотелось защитить или ... все же ударить. И сейчас этот флер безопасности, соблюдения приличий еще остался, витал вокруг нее невидимыми, но ощутитмыми обрывками: неброский макияж, скромный наряд, тихая, неяркая, благородная красота, меланхолично-бледная в предверии будущей чахотки чувств и угасания в лоне семьи.
Однако под всем этим скрывался непокорный маленький зверек, не мышка уже, кошка. Протягивала лапку, трогала Себастьяна коготками, играла. И по родству кошачьей природы, Моран, которого в одной из прошлых, до-Джеймса, жизней, прозвали Тигром, ей это позволил.
- Разве на такие мероприятия ходят, чтобы заполучить даму? - он потянул ее за собой, в том направлении, куда она кинула мимолетный взгляд, - устроители и эм..панды? маргиналы? в честь кого я пожертвовал несколько тысяч? ... обиделись бы услышав твои слова, - чопорно обернулся он к ней, сглаживая неловкую фразу легким изгибом губ.
Они вынырнули на пустое пространство как два обломка, выброшенные приливом приглушенного приличиями гомона, на секунду звук этот пораженно затих в шоке от такого безрассудства, но тут же с удвоенной силой взвился вверх в присущей людям попытке игнорировать собственные желания, когда Себастьян положил руку ей на талию, делая первый шаг. Что бы там не играли музыканты, это мало годилось для танца как такового, но для разговора в их личной зоне, ограниченной тактами, шагами и музыкой - вполне.

- О нет, - он на секунду шутливо воздел руки, использовав этот момент, чтобы подстроиться под смену ритма, вспоминая давно забытое чувство, когда "наедине" приобретает совсем другое значение и шаг влево, шаг вправо не приравнивается к попытке побега, а является слаженным продолжением совместного пути, - я не переживу если панды об этом узнают.
Ее талия скрытая легкой тонкой материей была теплой и гибкой и своенравно-поддатливой, как и вся она, и он с удовольствием позволил себе просто вести в танце красивую женщину и не думать о том что вот сейчас с минуты на минуту позвонит Джим, или что завтра вечером надо сходить проверить вчерашнюю лежку, или о том что в холодильнике дома у него только бутылка кьянти и сырная корзинка, потому что через три дня он уезжает наконец из осточертевшего предновогодней мишурой Лондона на долгие две недели и этот прием не более чем причина, наряду с прошедшей встречей, чтобы занять остаток дня, поскольку квартира его стараниями приобрела уже частично нежилой вид дорогого гостиничного номера. По старой армейской привычке он приводил в исходное состояние любое помещение, которое намерен был покинуть более чем на несколько дней. И никогда не перевозил с собой женщин, фотографий, растений и домашних животных, предпочитая все это иметь либо в состоянии мгновенной доступности, либо опосредованно, либо не иметь вообще в зависимости от степени требуемых усилий. Наверное это осталось с детства, с того самого момента как его выдернули из привычного домашнего полу-уюта и сослали в чужую по сути страну лишив разом привязанностей и потребности в их наличии. И он понятия не имел каким образом он может кого-то еще этому научить.
- Научить тебя чему? - уточнил он, аккуратно разворачивая ее, чтобы не столкнуться с другой парой - Жизни? Или тому как развлекаться в подобных местах... - он перехватил пару мужских взглядов, брошенных на нее из толпы и внезапно осознал, что это ему завидуют. Ну надо же, не из-за близости к власти, не из-за денег, не из-за личных качеств, а из-за чужого выбора замешанного на стечении обстоятельств, -  или с кем, - закончил он машинально и взглянул на нее.
Она возможно все еще боится, хоть и не чувствует этого, как паникуют порой беременные женщины, так и она, может, не доверяла самой себе и зарождающейся в ней новой Холли, и не нашла никого ближе, что естественно: муж забыт, а несостоявшийся убийца мертв - чтобы спросить совета.
Хотя вполне возможно, что все это навеяно ему странной ассоциацией с Пигмалионом и несколькими бокалами шампанского, от которого его всегда тянуло на философию, а при превышении дозы на меланхолию, сочетающуюся с желанием кого-нибудь прикончить.

Отредактировано Sebastian Moran (2014-05-03 00:57:43)

Музыка в их танце, их - по праву первых рискнувших, сменялась, и хотя с прошлого века немало изменилось, но Англия осталось все той же консервативной дамой и не терпела излишних повторений в бальных карточках. Себастьян выпустит свою партнершу, конечно, прежде чем это станет неприличным, но никак не раньше. Сырная корзинка имела очень мало шансов перед возможностью пофилософствовать вволю и полюбоваться кем в следующий раз предстанет новорожденный котенок.
- Разве я защищаюсь как-то специально? - он невольно прижал ее теснее, слишком много стало желающих оккупировать не такое большое пространство, - просто знаю что в конечном счете, после того как я умру, мне будет плевать на тех, кто остался, а раз это неизбежно, то к чему отсрочки?
Он помолчал немного. Она женщина все же. С них другой спрос. Хотя, как он слышал, из женщин как раз и получаются самые жестокие и безжалостные убийцы. Да и видел не раз, там на войне гораздо меньше можно было доверять изможденной, худенькой, полупрозрачной, одни глаза и кости, чем здоровому мужику с ножом. В женщинах это было изначально - потребность выжить, задавленная приличиями, нормами и этикетом.
- Не стоит тратить силы на защиту Холли, бей сразу так, чтобы причинить максимальный вред. Будь это удар по солнечному сплетению, бумажнику или чьим-то скелетам, которые люди так любят прятать в своих шкафах. И будь готова, что тебя ударят в ответ.
Полковник не тешил себя ложной надеждой, что в случае если она решит ударить по нему, ее остановит хоть какое-то подобие сентиментальности, скорее соображения безопасности. Но была у него одна неприятная особенность, которая немало попортила ему крови, если его прямо спрашивали - отвечал он тоже прямо. Естественно, исключая допросы на детекторе лжи. И сейчас он не видел смысла скармливать ей сказку о том, что хоть кто-то кроме нее самой подорвется ей на защиту.

Отредактировано Sebastian Moran (2014-05-03 01:44:26)

Себастьян даже споткнулся, на секунду сбиваясь с ритма. Вот уж последнее кем он мнил себя в этой жизни, так это Леоном.
Ему хотелось одновременно нескольких вещей: рассмеяться весело и открыто, послать всех присутствующих к черту и утащить эту странную женщину куда-нибудь на заброшенный пустырь (невероятная редкость в Лондоне, если не зачистить его  предварительно от обитающих там бомжей), пострелять по консервным банкам под падающим снегом в неверном свете фонаря (остальные фонари можно нейтрализовать во время операции зачистки), а затем пойти в паб, допустим. Это в Себастьяне говорил романтик.
Потом ему хотелось, выполнив первую часть, затащить ее уже в тир, заставить выполнить армейские нормативы и снабдив кучей литературы по психологии маньяков и судебно-медицинской практике, показать, что научить убивать это куча технических деталей, а не просто "вот ты и научилась, детка" и трагические титры со смертью главного героя, освобождающего дорогу молодым. Это в нем говорил практик.
И наконец прямо сейчас ему остро хотелось понять: каким образом умение убивать в ее хорошенькой головке приравнивалось к хоть чему-то надежному или сколько-нибудь гарантирующему безопасность в этой жизни. Ну то есть убить то можно, ну а дальше. Скажем, вот спрятать труп, замести следы и скрыть улики. Или это все префраз не к "Леону" а к "Убить Билла"?
Полковник прикрыл глаза, представляя ее с катаной, и подумал, что в принципе в этом хрупком образе соединенном с красивым, гладким, прекрасно сбалансированным оружием что-то есть.
- Убивать очень легко, - сказал он лениво, ничуть не стараясь приглушить голос, благо его прошлое и настоящее позволяло вполне спокойно обсуждать такие темы на публике, - самый простой и эффективный способ, который я могу тебепосоветовать, заключается всего в двух ударах: сначала бьешь человека в солнечное сплетение, - он позволил своей ладони соскользнуть с ее талии, и едва касаясь легкой материи показал куда, чуть отстранившись при очередном повороте, - а затем, когда он согнется, резко ударяешь в районе шестого позвонка, - кончики пальцев прошлись по теплой коже слегка сдвинув гладкий локон. - Первый удар должен быть достаточно сильным, чтобы человек буквально задохнулся, второй может быть уже каким угодно. Если не заморачиваться с физиологией, есть натуральные и искуственные яды. В семействе Борджиа, к примеру, очень любили синильную кислоту и мышьяк. Современное будущее однако скорее за оружием массового поражения, либо грибковыми культурами, легкие человека очень восприимчивы, впрочем как и мозг, и то и то поражается через дыхательную систему. - легкий поворот, намек на наклон, и ошеломленные глаза джентльмена напротив, которому Себастьян белозубо улыбнулся и кивнул с понимающим видом. Джентльмен поспешно перевел взгляд на свою пару, а полковник подавил смешок. - Пуля, - шепнул он интимно ей на ухо во время очередного па, - как известно дура, хотя если хочешь, я бы посоветовал обрез, там не нужно особой точности, а холодным оружием надо владеть, чтобы поразить цель с первого раза, даже Цезарю как известно досталось двадцать три удара, из которых как минимум первые десять не были смертельными. Различные несчастные случаи могут быть довольно хитроумны, но это скорее свойство воображения, чем что-то, что можно передать другому. Доведение до самоубийства...
Музыка сменилась и Себастьян галантно предложил даме руку.
- Я бы предложил тебе именно его, с твоим-то характером работы.

Отредактировано Sebastian Moran (2014-05-05 18:56:47)

Моран кивнул, больше сам себе, в подтверждение версии Леона.
- Значит, - он, повинуясь желанию дамы, остался в круге танцующих, чем заслужил наверное немало перешептываний матрон от высшего света в свою карму, - ты хочешь чтобы я взял тебя с собой на охоту.
Разговор принимал занимательный оборот. Невольно он задумался над тем так ли случайна их встреча, и тут же сам себе приказал не параноить. В конечном счете все решается банальной проверкой. А проверки он устраивать умел.
- Почему бы и нет, - пожал он плечами, делая шаг в плавном ритме, подчиняясь музыке и собственному чувству прекрасного, а так же усвоенным в детстве урокам танцевального мастерства. - Я загляну за тобой как только, так сразу.
Он не стал уточнять, что в связи с планируемым отпуском "как только" наступит аккурат к сегодняшнему утру. В конечном итоге такой поврот, кстати, поворот - и легкий шифон струится вокруг стройной фигурки, почти успевая и все таки успев соблюсти нормы приличия, был ему выгоден.
Он разглядывал ее без страсти, иронии, или даже позывов к философии и психоанализу, в которых она метко его укорила. Он разглядывал ее исключительно с практическим интересом и думал, что нет средства лучше заставляющего молчать, чем соучастие.

Себастьян остановился резко, так что другая пара сбилась с такта. Остановился, разглядывая ее, свою Галатею, новую женщину, которая предпочитала старую броню. Привычка к самообману осталась в ней тоже старая, пусть и прикрытая новой смелостью.
Он вывел ее из тесного круга танцующих, перехватил пару брошенных любопытных взглядов, дружелюбно, белозубо, безразлично улыбнулся в ответ, так что все возможные вопросы автоматически превратились в домыслы спрашивающих, окрашенные в тона их собственной испорченности, а потому заведомо ложные, или во всяком случае не раскрывающие червоточины в нем самом.
Взял два бокала по пути и увлек ее за собой, на балкон.
- She speaks yet she says nothing: what of that? Her eye discourses; I will answer it.
Продекламировал чуть насмешливо, склонив голову, больше в силу самоиронии, чем из желания обидеть или на что-то намекнуть. Все же Шекспир запомнился, хоть женщина там была совсем другая. Но тоже любила говорить недомолвками.
- О чем же ты тогда спрашиваешь, Холли? Твои новые иллюзии слишком недолговечны, чтобы ты могла прятаться за них так, как ты привыкла. А научить защищаться и защитить разные вещи.
Он отвел от нее взгляд и пожал плечами.
- Я не буду говорить сейчас этот мелодраматический бред на тему: со мной слишком опасно оставаться, дорогая, я не тот кто тебе нужен. Ты и сама это должна понимать, если вспомнить обстоятельства нашей встречи. Но вопрос даже не в этом, он в том, что до сегодняшнего вечера ты была только в моем прошлом. Формировать глубокую эмоциональную связь за пару часов общения, пусть и над чьим-то телом или в танце, это не совсем мой стиль. А защищать просто так, из любопытства...
Возможно он ее опять неверно понял, он вообще плохо понимал женщин с их желаниями, скрытыми за тоннами и тоннами недомолвок и уклончивых выражений.
- Хотя мне безусловно будет более интересно следить за тем, кем ты станешь сама по себе, без тени за спиной.  Да и зачем тебе искать замену на только что освободившееся место?
Вот сейчас на это выражение исключительно деловой эгоистичной зантересованности типичнейшая из них оскорбленно развернулась бы и ушла, и Себастьян внутренне приготовился к тому, что ему в лицо полетит веер капелек шампанского.

Себастьян снял пиджак и накинул ей на плечи,  руки сами скользнули на талию, притягивая ее ближе, и он поцеловал ее, почти по братски, в кончик носа.
Планы снова изменялись, но впрочем с ней это было предрешено с самого начала,  и его самого забавляла та легкость, с которой он на это шел. Наверное потому что, вольно или невольно, несмотря на свои же слова он считал себя ответственным за жизнь, которую сохранил. Полковник вообще был человеком достаточно ответственным, но за покойников ответственность нести было как-то совсем необременительно и он наверное отвык.
-Мы не будем делать из тебя снайпера,  - сказал он,  и это действительно, несмотря на всю эту легкость вариаций его будущего, было последнее предложение,  - но оружие в руках я тебя держать научу.
Он назвал ей адрес частного тира, которым пользовался время от времени, назвал время, безусловно неудобное, очень ранее, но так он привык, и подтолкнул к дверям, уводя с мороза.
- Идем,  я вызову тебе кэб.
Любопытство, чертово любопытство к тому как можно изменить человеческую жизнь,  к причинно-следственным играм разума, которым он заразился еще даже раньше, чем в его жизни появился Джеймс Мориарти, который был настоящим очагом адпеналиновой зависимости, вело его сейчас.