Шарлотта пребывала в своем обычном настроении - неимоверном раздражении. Только на этот раз её не выводили из себя влюбленные парочки, выплывшие полобзаться на улицу под действием своих гормонов, ни слякоть и ни запах весны на улице. Роксфорд бесил усатый полицейский, при взгляде на которого хотелось попробовать себя в роли цирюльника и навести порядок на его суровом лице, достойный называться «попкой младенца». Шарли приводило в ярость то, что приходилось в свое расписанное по минутам время идти вопреки распорядку в какой-то морг, который, естественно, раздражал блондинку в той же мере, что и все остальное.
А ещё даму бесило то, что её благоверный доставлял слишком много хлопот в последнее время, даже будучи трупом. Блондинка так тщательно делила его на части, расфасовывала по пакетикам и раскидывала с легкой руки по местным помойкам, что просто не грезила о том, что в один прекрасный момент ей позвонят из полиции. Получив приглашение на чашечку кофе от офицера Скотланд-Ярд, девушка сразу прикинула варианты развития событий, каждый из которых решительно исключал тюремное заключение и траты в пользу государства. Ещё чего! Златовласка уже достаточно денег просадила из-за этого игромана, чтобы расплачиваться ещё и за его убийство.
Хмурая, недовольная и злая, но никак не печальная и ошарашенная смертью бывшего жениха мисс Роксфорд, громко и даже, можно сказать, демонстративно, цокая каблуками, шла по ярко освещенным коридорам вслед за мужчиной, спрятав руки в карманы плаща. Шарлотта не собиралась задерживаться в этом унылом сером здании больше, чем требовалось, так что офицеру грозило встретиться с непреклонностью, бараньей упертостью и, возможно, средним пальцем, которые в совокупности выразят одну простую мысль – все будет только в присутствии адвоката.
- Прошу, - дверь мановением руки на удивление галантного полицейского открылась перед пышущей недовольством Шарлоттой. Последняя, хмуро фыркнула, тем самым в очередной раз выражая свое негодование (словно бы брезгливого и высокомерного вида было мало), и прошла вперед. Окинув помещение беглым взглядом, Лотти чуть скривила губы. Девушка, конечно, любила тишину, покой и отсутствие живых душ подле её скромной персоны, но все же морг – место малоприятное.
- Добрый вечер, мисс Хупер, - достаточно любезно поприветствовал патологоанатома офицер полиции, - я к тебе по поводу нашей вчерашней находки.

«Ну, как дитя, ей богу,» - оценивающий взгляд сверху-вниз и вердикт уже вынесен. Шарлотте, которая была на пять лет младше мисс Хупер, было как минимум неприлично думать подобное о незнакомом ей человеке так тем более, когда этот человек уже проявил себя, получив диплом патологоанатома да ещё и, по всей видимости, с энтузиазмом проработав по профессии. Учеба в медицинском и связь с точными науками заслуживали уважения априори, но давно позабывшая те скромные школьные азы Лотти, запамятовала и то, как сложно не запутаться в той же органике или рассчитать траекторию полета сейфа из окна, поэтому уважение в барышне никак не проявилось. «Слишком скромная, слишком тихая, слишком милая, слишком зажатая, слишком сливающаяся с мебелью. Готова поспорить, что умрет она старой девой, окруженной котами или такими же пай-мальчиками, с которыми дальше платонической любви не уйдет. Боги, как её угораздило здесь оказаться?», - такой вывод напрашивался заносчивой, не стесняющейся в выражениях блондинке сам по себе. Роксфорд, положа руку на сердце, заверяла окружающих, что, сознавая свою прелесть, не перегибает палку в плане самооценки, а потом под покровом ночи девушка в буквальном смысле могла часами крутиться перед зеркалом, цепким наметанным взглядом следя за своим отражением, словно оценивала очередной товар на продажу.   
- Здравствуйте, - почти выплюнула эти слова приветствия Шарлотта, глядя куда-то за плечо Молли на многочисленные склянки, но никак не на мисс Хупер.
Слова о соболезновании были встречены выражением глубокого отвращения, которое могло быть списано и на нахождение дамы в морге, где её чувствительное обоняние улавливало далеко не нотки цитрусовых в воздухе. Сочувствие – от этого слова Шарлотта скривила губы. Как будто она поверит в эту ложь. Люди могут сочувствовать только себе, а от выражения их мнимого сочувствия легче страдающему становится ровно настолько, насколько жив и здоров сейчас был Ромео Дэвидсон, пазл из которого сейчас собирала Молли, видавшая столько мертвых тел и рыдающих родственников, что должна позабыть это слово вообще. Ещё один беглый взгляд на патологоанатома, и Лотти почти засомневалась в своих суждениях – такая как мисс Хупер могла и правда сопереживать.
- Благодарю вас, - попытавшись смягчить свой тон и придать себе более скорбное выражение лица, негромко все же ответила Роксфорд. Получалось, откровенно говоря, не лучшим образом. Подозрительный и без того не очень веселый инспектор нахмурился ещё больше, следя за реакцией девушки, которая по информации заявивших о пропаже друзей убитого была почти женой покойного. Отсутствие заявления от счастливой суженой они объяснили тем, что молодые поругались, как это часто бывало, так что не было ничего удивительного в том, что «Джульетта» не сразу хватилась своего Ромео.
- Мне нужно просто посмотреть на… него? – На адресованный ему вопрос офицер коротко кивнул, внимательно наблюдая за тем, что разворачивалось перед его взором, а между тем Шарлотта уже перевела взгляд на Молли, ожидая от той команды, приглашения, да хоть чего-нибудь.

- Шарлотта, - небрежно бросила мисс Роксфорд в ответ. Пожалуй, она не стала бы представляться, ибо не видела в этом смысла, да и появляться здесь ещё раз тоже не планировала, однако элементарные правила вежливости и дергающиеся желваки усатого полицейского намекнули на то, что лучше назвать свое имя.
Шарли сделала глубокий вдох, шумно втягивая воздух. Пусть все списывают это на стресс, она же лишь хотела унять раздражение. Долгий выдох, и сосредоточенное выражение лица. Но не потому, что девушка старалась взять себя в руки и смело глянуть в лицо своему бывшему суженому, но потому что задалась вопросом – какие у него могут быть проблемы с лицом? У того, у кого совесть не чиста, обычно во всем и всегда видит разоблачение своего злодеяния. Параноидальная Шарлотта и подавно целую неделю боялась, что её схватят прямо на улице и уволокут в полицейский участок, так что ей было страшно заглядывать за угол и выходить из собственной квартиры. На мгновение в её голове возник вопрос: «А вдруг они меня проверяют? С лицом же ничего не было…». Златовласка чуть сомкнула губы и напряженно прищурилась, как бывало, когда она нервничала, но уже через секунду дама вновь предстала с крайне сосредоточенным видом. «Глупая! Может просто крысы или ещё какая живность потрудились над этим. Не надо паниковать. Если были бы улики, меня бы уже повязали. А сейчас надо вести себя спокойно. Конечно, за одно подозрительное поведение меня не посадят, но, черт возьми, нельзя ляпнуть чего-нибудь эдакого!».
- Нет, спасибо. Помощь, мне не нужна.
Роксфорд сделала шаг ближе, чуть повернув голову вправо, словно это бы спасло её от ужасного смрада, исходившего от трупа, и опустила взгляд. К горлу подступила пока ещё контролируемая тошнота, появившаяся или от запаха, или от того, что предстало перед взором голубых глаз. Зрелище было достаточно отвратным, чтобы воскликнуть: «Уберите это от меня!», но не душераздирающим, чтобы всплакнуть или хоть проявить хоть какое-то позитивное отношение к покойному. Шарлотта относилась к тому типу людей, которые могли рыдать над страдающим котенком, но совершенно спокойно смотреть на то, как страдают люди и что с ними после всех страданий происходит. Единственное, что вызывал в ней мертвец, так это злость. Всеобъемлющий гнев на молодого человека за то, что она потратила на него свои лучшие годы, она ему верила, она его любила в конце концов, а он поступает с ней так подло даже после смерти. Тут, пожалуй, стоило бы смачно сплюнуть в конце такой тирады для пущего эффекта, но Лотти лишь скривила губы, а затем через силу попыталась отыскать взглядом то, что на сто процентов должно было дать точный ответ на поставленный вопрос – татуировка. И девушка её увидела. По спине пробежал холодок, надежда об ошибке не оправдалась.
- Да. Это он, -  отрывисто произнесла Шарлотта и поспешила отвернуться от тела. Но перед её глазами сменилась лишь одна мужская грудь на другую – офицер полиции встал аккурат подле сопровождаемой блондинки и теперь сверлил её своим тяжелым взглядом.
- Вы уверены, мисс? – Ещё пока сохраняя вежливость в своем тоне, поинтересовался следователь.
- Да, - повысив тон, отчеканила Роксфорд. Тут уж Шарли показала, что ни один усатый офицер не переплюнет её в соревновании «убей противника тяжелым взглядом». Эфемерное преимущество дамы было ещё и в том, что сюда примешивалось высокомерие и брезгливость, в то время как мужчина мог крыть лишь недоверием и связанными законом руками.  – Это. Он.
- Почему вы так решили? Не поймите меня не правильно, мне нужны факты, а вы могли и обознаться.
Шарлотта вновь сделала глубокий вдох. Как же этот докучливый офицеришка её бесил. Друзья Ромео, наверняка, донесли о редкой татуировке, по которой можно узнать погибшего. Таковая присутствовала, и поэтому опознание тела близким человеком могло быть простой формальностью. Так чего же полицейский решил до неё докопаться? Процесс обещал затянуться.
- Я узнала его по тату, - медленно, сдерживая нарастающую ярость, ответила блондинка, - и едва заметному шраму на нижней губе, - девушка указательным пальцем на своей губе указала примерное месторасположение давнишнего увечья, - получил в драке задолго до нашего с ним знакомства.
Девушка, решив было, что этот расспрос только начинается, машинально попыталась облокотиться на ближайшую поверхность, на которой, к несчастью, и возлежал труп. Соприкоснувшись тыльной стороной руки с мертвой плотью, Шарлотта тут же отдернула руку, скривив лицо и поспешив утереть кисть о своей плащ.
«Какая мерзость!» - чуть не вырвалось у златовласки, но та удержалась, выдав нечто нечленораздельное.
- Кажется, - тоном умирающего лебедя начала Шарли, - кажется, мне дурно… Можно уже идти? Или хотя бы убрать э… его?

Отредактировано Charlotte Roxford (2014-05-13 20:35:32)

Молли Хупер была воистину чудесной женщиной. От слова – чудо. Наверное, окружающим её людям должно было порой казаться, что их тихая и скромная знакомая может иногда творить настоящие чудеса. Она не лечила поступившие к неё хладные трупы наложение рук, не растопила лед в сердце Шерлока Холмса и даже не поспособствовала похудению Майкрофта. Она просто заставляла окружающих проникнуться теми же чувствами: сострадание, жалость, сопереживание. И настолько хорошо у неё это получалось, что даже черствые офицеры из Скотланд-Ярда не могли устоять перед её чарами и после работы отправлялись кормить бездомных котят с рук.
Усы полицейского колыхнулись, делая волну, а сам их счастливый обладатель выдал нечто отдаленно напоминающее: «Да, конечно, вы правы, мисс Хупер». После чего широкими шагами и с видом несколько пристыженным, словно это не он гроза всего Лондона и ночной кошмар гения криминального мира, грустно понурив усы, направился к двери, которую по-джентельменски придерживал, пока в коридор выходили дамы.
Шарлотта, что до сего момента стояла с видом отрешенным и очень даже страдающим, в аристократичной манере прикрыв глаза рукой, будто желала отгородиться от этого жестокого, безжалостного, подбрасывающего трупы женихов их безутешным невестам мира, интуитивно уловила смену настроений, произошедшую после слов Молли.
- Да… да… - бессвязно и с запинками, словно бы выдавила из себя дама, мысленно говоря «спасибо» своей природной бледности, которая порой смущала умы случайных знакомых. – Буду… Премного благодарна вам… Молли, - с этими словами мисс Роксфорд демонстративно, дабы бесчувственный, полный скепсиса офицер полиции начал ощущать явственное давление собственной совести, которую только что по всей видимости должна была разбудить патологоанатом, медленно и не самой твердой походкой вышла из комнаты.
- Что ж, оставляю вас на попечение мисс Хупер. Мы вам ещё позвоним, мисс Роксфорд, - последнее прозвучало почти зловеще, отчего взволнованная излишней подозрительностью Шарлотта стала ещё чуточку бледней и молча, никак не ответив на подобное заявление и едва заметно пошатнувшись, взяла под руку Молли, словно боялась запутаться в своих и без того не слишком длинных ногах и упасть, - прошу прощение за беспокойство и принесенные неудобства, Молли, - косой взгляд в сторону «пребывавшей в шоке» барышни и извиняющийся тон, - с меня причитается… Всего доброго, дамы.
Так их дороги и разошлись: мальчики направо, а девочки наверх – пить чай с плюшками.

После исчезновения офицера полиции, что нависал над бедной Шарлоттой словно дамоклов меч, девушка стала заметно более расслаблена и спокойна. Она почему-то не сомневалась в том, что Молли Хупер была весьма наблюдательна, однако, под сомнение ставилось то, что патологоанатом тут же доложит следователю из Скотланд Ярда о довольно-таки быстрой перемени в состоянии блондинки. И будет это из жалости или женской солидарности, честно говоря, Шарли заботило меньше всего – ей хватало знания о том, что такового не случится. А если случится, то это ни разу не доказательство её причастности к убийству, это даже косвенной уликой, трактующейся в пользу обвиненного, назвать нельзя. Поэтому едва слышный облегченный вздох все же сорвался, а походка стала чуть более твердой, что впрочем не заставило выпустить руку своей случайной спасительницы. Не до конца доведенная роль подавленной от горя невесты все же продолжала «сквозить» в поведении Шарлотты.

Когда с характерным позвякиваением перед Шарлоттой материализовались две чашки и одна, внушающая уважение и желание, бутылка с виски, девушка приоткрыла глаза. Все то время, пока терзаемая своими догадками Молли хлопотала по своему маленькому хозяйству, Роксфорд, прикрыв глаза, пребывала в терпеливом ожидании, почти полностью воспроизведя позу знаменитого роденовского мыслителя. Шарли решила, что будет весьма невежливо и как минимум странно отказываться от столь внезапно оказанной, пусть и не совсем нужной помощи. Конечно, не стоило скрывать, что это немного веселило блондинку, а тот факт, как мисс Хупер ухаживает за своей гостьей, не мог ни умилять даму.
Святая наивность. Шарлотта подняла взгляд на собеседницу, пытаясь понять, действительно ли та такого мнения о мире или просто подбирает слова утешения. В любой другой ситуации Шарли решила бы, что скорее всего второе, однако, проведя в обществе Молли чуть больше чем 15 минут, уже начала колебаться в своих умозаключениях.
- Любила? – Словно очнувшись, переспросила блондинка. И на мгновение замолчала, так и оставшись с выражением нелепого изумления на лице. Она совсем позабыла об этом, кажется, она позабыла даже то, как это делается. Хотя как это позабыла? Шарлотта любит чай и тишину, а они, если не отвечают взаимностью, то не портят их хрупкие отношения. Не совсем любовь в том смысле, который вкладывают обычно в это понятие люди, но тоже неплохо, согласитесь. 
- Конечно, любила, - непроизвольная усмешка, ей смешно от прошлой собой, ей смешно от собственных мыслей, ей было смешно слышать о том, что Ромео был прекрасным человеком. Неопределенный жест рукой, как будто говорящий «местами и немного», - когда-то.
Когда-то давным-давно, будучи полной ещё не выветрившегося юношеского романтизма, видя в нем своего принца на белом коне. Только она хотела от него детей, а он от неё денег. А потом после очередного пьяного скандала он не без помощи Филиппа упал на нож, раз этак 10. Почти как Цезарь или Павел. Ох уж эти мужчины! Совсем как дети, от них надо прятать острые предметы.
Шарлотта потянулась за чашечкой с чаем. Небрежно стряхнула с чайной ложки капли напитка, положила её на поднос.
- Но к счастью, мы осознали, что не сходимся характерами быстрее, чем поженились. Ну, а потом… - девушка горестно вздохнула, оборвавшись на полуслове. В какой-то степени было ясно, что произошло потом – труп. Как это произошло, был другой вопрос, на который Шарлотта не была готова давать ответ.

Шарлотта вопросительно изогнула бровь. Она даже чашечку плавно опустила на блюдце, что держала на весу в своих руках. Вопросы одной скромной девушки по имени Молли Хупер приводили блондинку в какое-то непонятное состояние, граничащее с детским интересом и восторгом при открытии чего-то нового и самым настоящим недоумением. Шарли не понимала, как в этом треклятом мире ещё живут такие люди как Молли. Они разве не вымерли как мамонты?
- Все когда-нибудь заканчивается, - закинув ногу на ногу, сказала Шарлотта таким тоном, словно разъясняла неписанную истину ребенку. – Да, быть может, настоящая любовь не имеет предела, однако, настоящей любви сегодня нет...
Моргнула, задумчиво прервавшись. Вновь внимательно посмотрела на мисс Хупер.
- … или бывает, но очень редко. И то, что сейчас гордо именуют любовью все, кому не лень, заканчивается ровно тогда, когда горе-любовники напарываются на трудности быта или на собственный характер.
Вновь усмешка, во взгляде читалось неуловимое «Ничего ты не знаешь, Джон Сноу». Шарлотта поставила чашку на стол и потянулась за бутылкой. Коль разговор пошел в глубоко философское русло, то под чай и кофе далеко он не зайдет. И пусть истина в вине, а не в коллекционном виски, но кто их сейчас осудит за это? Щедро плеснув себе в чай крепкого напитка, пока что в исключительно оздоровительных целях – для поднятия давления – Шарли неспешно принялась помешивать ложечкой свою гремучую смесь.
- Как уходит любовь? Вы думаете, я могу дать вам полный ответ? Я могу лишь рассказать о том, как произошло это у нас, - она сделала глоток. В задумчивости, собирая мысли воедино и подбирая слова, прикусила нижнюю губу, пробежавшись взглядом по интерьеру кабинета, который несколько отвлекал от основной темы беседы.
- Вам будет казаться, что разные характеры – это так интересно, пока его характер не начнет перекрывать вам кислород, а его привычки и манеры раздражать сверх меры, когда пелена влюбленности уйдет. У вас же есть принципы, Молли? Конечно, есть и вы их придерживаетесь. Проблема лишь в том, насколько вы готовы забыть о них, когда кто-то вскружит вам голову. Первое время о них забывают все, но потом настает переломный период, когда пора снимать розовые очки. У кого-то раньше, у кого-то позже, но этот момент все равно настает. Все уже не видится в том свете, как было. Уже не можешь оправдать бесчестность своего возлюбленного, его ревность не кажется больше заботой, а предстает банальным желанием держать тебя в узде только за тем, чтобы ты не доставалась никому. И вот с одной стороны проверка на уровне гестапо, а на другой - твое желание свободно разговаривать с подругой на любые темы, иметь в знакомых мужчин и просто личное пространство. Согласитесь, немного напрягает, да? А таких пренеприятных качеств очень и очень много. Каждый человек обладает своим букетом, который прячет до поры до времени или который мы сами не желаем рассматривать. И тогда необходимо решать: порвать все, подчинишься или подчинишь. Первое – самое простое и легкое, я бы даже сказала, менее болезненное и затратное. Куда проще смотреть на вещи категорично и решать проблему за один раз, а не переливать из пустого в порожнее и ждать, что кто-то что-то исправит в себе. Люди – эгоистичные животные, которые редко когда способны на большие свершения, не имея достаточно мотивации, - с некоторой брезгливостью были произнесены последние слова. Шарлотта постепенно расходилась, распалялась. И её словесный поток разрастался от одного наводящего вопроса так же быстро, как превращалась маленькая искорка в лесной пожар. Тема любви была для неё в какой-то мере близкой, но чрезмерно скользкой и даже противной. Первые отношения всегда налагают отпечаток на личность, так случилось и с Роксфорд, не являвшей собой какой-то уникум не от мира сего. Претерпев такое фиаско и в виду собственно характера, единственное, что могла услышать Молли от этой блондинки о любви, так это тонны гадости, приправленные сарказмом, беспросветным пессимизмом и с толикой цинизма. И ответ этот все развивался, словно снежный ком, захватывая в себя ненужные детали и моменты, перекидываясь на совершенно другие плоскости жизни. Но тут уж мисс Хупер ничего нельзя было поделать, оставалось лишь слушать – внимательно или не очень, но коль Остапа понесло, то остановит все это лишь только чудо. Ещё несколько глотков – от долгих разговоров, у любительцы помолчать жутко пересыхало во рту, а горло начинало саднить как у болельщика после матча любимой команды. Однако, диалог, уже плавно перешедший в монолог, был продолжен почти в ту же секунду:
- Подчиняясь же чужим прихотям, помыкая чужим желаниям и следуя чужим принципам, теряешь саму себя – разве это уже будет любовь? А когда пытаешься подчинить, то либо выигрываешь, либо остаешься ни с чем. В первом случае, вроде как это уже и не тот человек, которого ты любила, а во втором так и остаются нерешенными все вопросы. И вот итог: любые отношения, будь то дружба или любовь,  - это подчинение одного другому. И коль скоро, встретятся два диктатора, то ничто кроме страсти, которая будет лишь в начале, не сможет их удержать вместе. Но эта идеальная, недостижимая химера по имени любовь складывается не только из единения физического, но и морального. И как же души будут действовать в унисон, когда каждый тянет одеяло на себя? Никак. Вот и кончается вся эта «любовь», когда надоедает одному или двоим сразу терпеть характер другого.
Эффектная пауза, во время которой Шарли сначала воспылала какой-то необъяснимой гордостью за себя, а потом только задумалась над всем, что сказала. Но после отмахнулась, решив, что пуская Молли понимает все это как хочет – иначе Шарлотта не могла высказать свою позицию.
- Надеюсь, я смогла внести ясность для вас. И не оскорбила чувства.
Оскорбленные чужие чувства мало заботили Роксфорд, последние слова были скорее данью уважения. Хотя, читая в мисс Хупер слишком добрую и мягкую душу, было несколько совестно вот так давить на неё своими измышлениями. Вряд ли та изменит свои жизненные позиции и перестанет верить в чистую и непорочную любовь с первого взгляда, но впечатление сия речь явно должна была оставить. И не самое благоприятное.