Ричард никогда особо не любил присутствовать на подобных вечерах, но в этот раз он считался "хозяином" мероприятия, так что положиться на нескольких близких друзей он не мог. В этот раз практически все было делом его рук, а не Джастина или любого другого талантливого организатора. Долан относился к "неофициальной" части своей работы весьма скептически, что всегда конфликтовало с четким пониманием: самое важное и интересное иногда происходило именно здесь. И его отношение не имело никакого значения, пока это было нужно для успеха его дела.
Сегодняшнее не особо отличалось от того, что он видел на других мероприятиях такого рода за исключением того, что ему оказывали внимания гораздо больше, чем он привык. Ощущалось это как-то смутно - все-таки его голова почти весь вечер была занята другим. Он разговаривал с людьми, но эти разговоры тщательно фильтровались в его сознании, его мысли витали вокруг новых идей, проектов и перспектив, которые выстраивались не только на основе исследований, проводимых в лабораториях или нуждах потребителей, но и на том, что он слышал и видел здесь и сейчас. Кто-то действительно пришел на фуршет как на праздник, а кто-то умудрялся улаживать свои дела в этой в чем-то очень неформальной обстановке. Ричард наблюдал, делал выводы, но сама атмосфера всегда каким-то образом действовала на него. Он не волновался, не раздражался, но внутри было неспокойно. Все эти сборища пусть и не были впустую потраченным временем, не нравились ему именно поэтому.
Он разглядывал пришедших - кто-то появлялся, кто-то исчезал, и, не смотря на четко обозначенный список гостей, он видел несколько незнакомых лиц, не считая все же что имеет смысл поднимать шум, подмечая либо семейное сходство с кем-то из приглашенных, либо какие-то детали, примеряющие его с несколькими лишними людьми, которые пришли сюда исключительно ради бесплатного угощения или приятной встречи.
Иногда ему удавалось на какое-то время слиться с толпой, но чужие взгляды - пренебрежительные, любопытные или просто изучающие - скользили по нему весьма ощутимо. Привыкнув оставаться незаметным ты остро начинаешь чувствовать чужое внимание, и это был единственный достаточно яркий раздражитель, который мог вывести его из равновесия.
Наконец, он вышел на один из небольших балконов имевшихся в этом крыле достаточно крупного здания, где его компания сняла несколько помещений, чтобы привести в одном месте и официальное представление и все, что к нему прилагалось.
Апрель больше напоминал ему осень влажным и неожиданно-холодным воздухом. Правда после казавшегося комфортным, но перенасыщенного людьми помещения это воспринималось почти как глоток воды для жаждущего. Приглушенные голоса из зала здесь казались просто смазанным набором звуков, и это принесло неясное облегчение, словно его разум получил передышку.
Он знал, что минуты через три ему следует вернуться назад, что он не может оставлять все на своих заместителей и далеко не блещущего энергией наставника, неожиданно изъявившего желание поприсутствовать. Но пока эти мгновения тишины не кончились, он постарается успеть насытиться ей. Насколько это вообще возможно.

Ричард только-только начал ощущать, что его раздражение понемногу испаряется, но, разумеется, покой не мог продлиться слишком долго. Прошло совсем немного времени, и его относительное уединение оказалось нарушено, что было ожидаемо, но сам нарушитель оказался ему совершенно незнаком. Ричард не заприметил его ни в душном зале, ни на официальной части презентации. Резко стало как-то неуютно. Он постоянно забывал, что иногда забота о своей собственной безопасности теперь означает беспокойство не только о себе любимом, но и других людях, что работали на него. Он только-только начал привыкать к мысли, что теперь не в полной мере принадлежит самому себе. И что это по-настоящему важно.
Незнакомец вел себя странно - казался неустойчивым и неуверенным. Широкая улыбка никак не отразилась ни в его глазах, ни в его голосе, а разговоры о высоте вызывали у Ричарда всего два опасения: что тот попытается его столкнуть наговорившись вдоволь или что собирается сигануть с этого балкона сам.
Хотя все оказалось немного сложнее.
Конверт был из плотной бумаги, у Ричарда сложилось впечатление, что его уже открывали, когда он-таки смог перестать тупо глазеть вслед спешно скрывшемуся "курьеру" и обратил на внимание на послание. Хотя полностью быть уверенным он не мог. Оставалось только надеяться, что одна из многочисленных камер запечатлела лицо этого человека, которому застигнутый врасплох Ричард так и не сказал ни слова.
Спокойно раскрыв конверт и тщательно изучив содержимое, Ричард понял, почему его не послали с официальной почтой, которую его шеф безопасности повадился вскрывать перед тем, как она попадала в руки непосредственному начальству. Это случилось всего раз, но ожоги от какой-то сыпучей дряни, высыпавшейся из конверта и моментальной въевшейся в кожу на руках, сходили две недели, за которые он не мог достаточно долго даже ручку в руках держать - не то что работать в прежнем режиме. Хоть сейчас это было уже не важно - обиженная его нежеланием общаться мстительная журналистка уже получила свое - но вот содержимое конверта было более опасно, если Ричард смог правильно оценить угрозу.
На компанию его отца облизывались многие - такая структура не могла не привлекать внимание, а уж иная сторона бизнеса, основанного на медицине (которую отвергали и первый глава компании, и второй), была слишком явным искушением. Ричард и сам не особо стремился следовать букве закона всегда и везде, финансируя довольно-таки спорные, но не выходящие за рамки разумности исследования, и все же наркотиками торговать наравне с основной продукцией он не желал. И не хотел, чтобы компания когда-либо оказалась в этом замешана. А сейчас кто-то предлагал ему практически сбыть ее с рук как самое обычное наследство в обмен на обеспеченную жизнь бездельника. Самое смешное, что Ричард осознавал: стоит ему продать компанию и вряд ли он слишком долго сможет наслаждаться своим "ежемесячными выплатами" - его просто заставят либо исчезнуть, либо стать "недееспособным", ведь в пределах некоторого времени, он сможет оспорить любую сделку, если действительно захочет. Если бы он действительно захотел избавиться от бремени руководителя, он бы отдал компанию наследнику Формана, который практически взял под контроль отдел по связям с общественностью. Или даже своему заместителю. Кому угодно, кого он хорошо знал и кому доверял. Но самое поразительное было в том, что он не хотел. За последние несколько лет эта работа захватила его настолько, что он не представлял, как сможет с этим расстаться. Впервые он был действительно уверен, что именно такая жизнь ему нравится, а не просто «не приносит беспокойства». Как раз покой ему только по ночам и снился. Но он точно знал, что оно того стоит.
Ричард не нуждался в деньгах - того добра, что его приемный отец накопил за свои "лучшие годы" хватило бы, чтобы более или менее безбедно смогли жить даже его внуки, если он когда-либо решится завести семью.
И он совершенно не собирался отдавать компанию в руки непонятно кому, кто не пришел с этим деловым предложением лично. Это было как минимум подозрительно, а раз уж у "жаждущего покупателя" не было желания показывать своего лица, то отсюда явно следовало, что и сама компания нужна ему явно не просто так.
Он вздохнул и вытащил из кармана свой личный телефон, номер от которого был далеко не у каждого. Пусть дело касалось компании, но сейчас речь шла о выкупе именно той части, что принадлежала лично ему. Он не будет вмешивать в это кого-то еще, пока не поймет, что это необходимо. Или, хотя бы, пока не узнает, с кем имеет дело.
Набрать номер не заняло много времени, и из трубки раздались первые гудки.