Имя, слетевшее с губ, падает тяжеловесным звоном серебренников на пол. Полминуты Майкрофт вел им отсчет, ровно тридцать секунд, прежде чем встать в полный рост, разрывая тонкую вязь взглядов. Не два, три, не будем забывать о невидимом наблюдателе. У стен есть уши, глаза и где-то даже скелеты. Хорошо, что стены не люди и не склонны болтать лишнего. Впрочем оба собеседника тоже. Так, обрывки, невнятный бред, никакой стратегии, никакой логики, никакого результата. Новомодная методика, да, мистер Холмс? Допрос в поддавки.
- Разве судья я брату своему, - сказал бы Майкрофт, - разве я судья, чтобы зачитывать его дело перед всеми, перебирать растрепанные страницы, смотреть на глянец фотографий, вспоминать. Выносить приговор. К существованию пригоден. К тому, чтобы портить мне жизнь, пригоден. К тому, чтобы быть кому-то кровным врагом - пригоден. К тому, чтобы хоть на минуту уложиться в рамки нормального - нет, не хочет и не пригоден. Все равно что загонять скелет борзой в шкуру таксы. Странный и ужасающий опыт такседермиста это был бы.
- А Я говорю вам, - повторил бы Майкрофт, вспоминая полузабытое за давностью лет бормотание приходского священника, - что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака́», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной.
А вот если не брату?
- Нет, - кивнул Майкрофт, закрывая за собой дверь камеры и чувствуя как метафорически потяжелел левый карман, - я не судья и не сторож. Я заплачу твою цену.
А вот осины нигде поблизости нет.

Отредактировано Mycroft Holmes (2013-07-17 19:08:51)

Майкрофт не торопится говорить, он думает о своем. Он молча смотрит на дерево за окном и со стороны наверняка кажется, что он озадачен градом вопросов.  На собеседника не смотрит, старательно уклоняется от взгляда, фокус из разряда детского желания спрятаться под одеяло. Вдруг не заметят. Нет, заметили. Занятная смена ролей, превратиться самому в подозреваемого.  Да и в чем его можно обвинить? В излишней осведомленности о брате?
Итак, господа присяжные заседатели..
- Азарт, - говорит Майкрофт и не торопится объяснять. – Адреналин.
- Скука, - произносит он, но интонации младшего брата не хотят ложиться на язык. - Совесть.
Защита выстроена, теперь можно расслабиться и откинуться в кресле, сцепив руки. Можно прикрыть глаза и подумать о своем. Можно представить, что ты говоришь все это совсем не тому человеку. Можно представить, да только нужно ли?
- Великий китайский полководец Сунь Цзы… - сказал он и оборвал себя на полуслове. К чему сейчас рассказы о делах давно ушедших дней. По крайней мере, Мориарти они нужны совсем о другом человеке.
Знакомое имя ложится на язык легким шелестом с отчетливым привкусом муравьиной кислоты. Говорят электрический ток на вкус такой же. Но удобному креслу далеко до электрического стула и никто не собирается давать Майкрофту смоченную водой губку, чтобы облегчить страдания, значит, придется выкручиваться самому.
И он рассказывает. Тихо, монотонно. Не ставя целью сделать рассказ хоть сколько-нибудь интереснее. Так, не более чем сухая сводка фактов обильно сдобренных предположениями, иллюзией предположений. Правда обернутая в правду и перевязанная правдой. Нет ничего, что скрывает истину лучше.
Он рассказывает, что Шерлок с детства отличался неумеренной тягой к приключениям и общество старшего брата находил ненужным и даже досадным ограничением. Он рассказывает, что в юности они виделись достаточно нечасто чтобы наполнить это время ложными предпосылками, мешающими общению во время редких встреч. Он рассказывает о привычке брата к уединению. О том, что играть на скрипке он выучился исключительно для проверки некоторых теорий Шопенгауэра. О некоторых делах. О том, что у брата мало друзей, и он ими очень дорожит. О том, что вся его жизнь выстроена на искусном балансе между скукой и азартом, ответственностью и приключениями. Об отсутствии пунктуальности, мнемонике, Палатах Разума, о собственном хомячке, который пошел на опыты. О забавном эксперименте с крысами…
- И он выстроил им домик. Шесть уровней и удобные коридоры. Первое поколение крыс жило как в раю. На пятом поколении крысы выродились. Бесконтрольное размножение, недостаток ресурсов, разделение на группы, постепенно почти все они умерли, остались либо самые хитрые, либо те, кто забаррикадировался в крайних коридорах.  Он повторял его два раза, с одинаковым результатом. Нельзя сказать, чтобы этот эксперимент добавил ему любви к людям.
Он не стал говорить, что больше всего тянутся к людям как раз такие, недоверчивые. Вместо этого он рассказал о Джоне, об адреналиновой зависимости, о верности. Джон, в принципе был из тех крыс, которые дерутся до конца и умирают в числе первых.  Думается, им Шерлок симпатизировал больше всего. А Майкрофт был скучной крысой занявшей теплый и выгодный уголок с краю.

Майкрофт откинулся на спинку кресла, вжался в спинку кресла, слился в чертовом экстазе со спинкой, но удовольствия от процесса все равно не получал. Обратная пропорция от невроза визави впрыскивала дозу ленивой расслабленности прямо куда-то в лимбическую систему, отчего воспоминания скалились обрывками домыслов прямо в лицо фактам и происходящее казалось неким фантасмагорическим сном. Во времена Тиберия тридцать серебренников составляли два месячных жалования Храмовой стражи и могли пойти в уплату за не очень строптивого раба. Вот она действительная цена человеческой жизни: продать одного человека и купить другого. Продать фантик от человека и получить…   Факты в лице Майкрофта упрямо игнорировали весь этот беспредел и растекались ленивой лужицей по шелковистой коже кресла. Какое дело было фактам до рабов и храмовой стражи когда перед ними было вот это живое, нетерпеливое, резкое, с широко открытыми любопытными глазами:
- Насколько мы с ним…
- Похожи, - эхом смеялись факты, - похожи, похожи…
- …я и твой брат.
Майкрофт соединил пальцы домиком, не так явно как Шерлок, не вплотную друг к другу, просто подушечки пальцев соприкоснулись, нервно-мышечные синапсы срочно организовали внутреннее совещание, результаты которого пошли выше к нейронерональным, а там уже … если смотреть из иллюминатора самолета на вечерний город, то можно попасть на тот единственный момент когда по всему городу волной зажигаются огни, вот это оно и было.
- Я не буду говорить что ты это он, - наконец сказал Майкрофт, - я не стал бы делить вас на белое и черное, потому что я реалист и страдаю монохромным восприятием действительности. А в сером тумане все кошки серы, Джеймс. Но я мог бы ответить на твой вопрос. Однако… я знаю тебя лишь по страницам личного дела, - ленивый жест, мгновенное возмущение нервной системы, отслежено, погашено … 01011… ах да, мы сейчас о другом, чертова привычка к ассоциативно-иррациональному мышлению.
- А его я знаю с того момента как родители впервые принесли в дом этот выразительно молчащий голубой сверток. Расскажи мне о себе, Джим, и тогда я смогу сказать насколько вы похожи.

Отредактировано Mycroft Holmes (2013-10-29 22:31:34)

Майкрофт слушал. Нет. Он не слушал. Зачем слушать когда факты и так известны, выписаны любовно, выстрочены на мягкой плоти бумаги, сложены в папки, зафиксированы, прочитаны, проанализированы, с фактов в угоду любознательности содрана кожа, мышцы, сухожилия, они разложены непристойно голые, расфасованы по категориям и подразделам, вот лежит детство Мориарти, вот лежит его юность и отрочество, а отдельно, заботливо перевязанные ленточкой "недостоверная информация" лежат его первая любовь и многочисленные домыслы о сопричастности к тем или иным случаям летального и нелегального исхода человеческих жизней. Куда забавнее и полезнее наблюдать. Отслеживать тембр, характерное движение кистей рук, гармонию подвижных черт лица, накладывать все это снова на скелет из данных многочисленных отчетов, лепить так тщательно и вдохновенно как не удастся без хорошего натурщика. Эмоции ложатся надкостной выстилкой, прорастают сухожилиями сомнений, сочатся капилярами увлечений, укрываются мышечной массой цинизма и разочарований и заворачиваются в дерму и гиподерму лжи. И все равно то что получилось не более, чем безучастный к движениям мысленного скальпеля труп, разительно отличающийся от своего живого и дышащего прототипа, поэтому Майкрофт отбрасывает его и просто слушает. Действительно слушает, не пытаясь анализировать.     Иногда даже кивает в такт. Он ждет когда к нему придет понимание, озарение, эврика. Но пока что все трое тоже сидят рядом и завороженно внимают.
- Вы похожи, - наконец выносит Майкрофт вердикт и морщится, еще один такой же как братец, господи, только этого ему не хватало. Хорошо хоть о Мориарти не надо заботиться, не надо носиться с ним как с величайшей драгоценностью короны, впрочем Майкрофт не сомневается в том, что приди это Джеймсу в голову, и он сделает так, чтобы стать для Холмса-старшего вторым центром вселенной.   После Шерлока конечно. Всегда после Шерлока. Как это раздражает, должно быть. С одной стороны даже хорошо, что пока он увлечен Шерлоком. Поэтому Майкрофт добавляет, - Вы похожи ты и он. В своей страсти к - легкая заминка, секундное допущение во славу морали, которая никогда не была его сильной стороной, - работе. Разные приоритеты, не более того, я полагаю. Возможно тебе стоит подумать о том чтобы перейти на сторону добра, Джим? - тонкие губы дрогнули в улыбке, показывая, что последнее предположение не более чем шутка, хотя в каждой шутке… - Подумай. Однако, предлагаю на этом временно остановиться. Если у тебя, конечно, не будет других вопросов. Например о том как выжить в нашем бренном мире.